— Не нужно его оскорблять, — я сжала кулачки и уставилась на неё зло исподлобья. — Я напомню ещё раз тебе, что ты живёшь в доме, который строила и обустраивала его мама. Он сын твоего мужчины. Он не щенок. Его Рома зовут, если ты вдруг забыла.
— Ты влюбилась в него, — мать покачала головой.
— Это не имеет никакого значения, мама. Ещё раз ты его оскорбишь, я расскажу Олегу Леонидовичу про твою ложь.
— Ты меня шантажируешь? — родительница усмехнулась.
— Нет. Просто ставлю перед фактом. Не знаю, что сейчас меня останавливает — глупость или любовь к тебе, но я не хочу терпеть всё это. Это мерзко и аморально. Я не узнаю тебя. Ты будто вовсе не та женщина, которая воспитывала меня все эти годы. Или я глупой была и не замечала. Или ты надёжно прятала свою сущность, а сейчас она проявилась. Не имеет никакого значения. Я понимаю лишь одно — я не хочу с тобой сейчас разговаривать.
— Полина, — у мамы был виноватый вид, но я ей не поверила.
— Всё. Давай прекратим этот разговор, — тихо попросила я.
— Хорошо. Прости. Держи.
Я надела следочки и обула кроссовки, которые оказались очень удобными.
— Нравятся? — заискивающим тоном.
— Да. Спасибо. Очень удобные.
— Полечка, — мама притянула меня к себе и поцеловала в висок. — Ты не злись на меня. Я хочу, как лучше. Рома слишком груб со мной, вот я и разозлилась. Наговорила лишнего. Я просто за тебя боюсь. Боюсь, что он плохо на тебя влиять будет. Он уже плохо влияет.
Хотела ответить. Защитить Ромку. Набрала в грудь воздуха и тут же выдохнула. Нет. Я не стану повторять одно и тоже. Не стану больше поддерживать эту тему.
— Я тебя поняла. Я пойду, чтобы не опоздать. Нам нужно приехать раньше, за двадцать минут до линейки, чтобы ленты закрепить, — я высвободилась из её объятий.
Не стала задерживаться, схватила рюкзачок, который подготовила вечером, и поспешила вниз по лестнице. На кухню, где Олег Леонидович разговаривал спокойно с Ромой.
— Бог мой, Полина, какая же ты красавица, — мужчина тут же улыбнулся, едва меня заметил.
— Спасибо, — я смущённо повела плечом и опустила глаза на носки новых кроссовок.
— Ромка, чего застыл истуканом? — по-доброму хохотнул он. — Возьми у Поли рюкзак.
— Мне несложно, — попыталась возразить, но горячие пальцы уже забирали его у меня.
— Дайте, я вас сфотографирую, выпускники, — Олег Леонидович достал телефон и навёл на нас. — Ну, что застыли испуганно? Поближе встаньте. И улыбнитесь.
Смотрела в камеру, чувствуя боком горячее тело Ромы. Вдыхала с жадностью запах клиновых листьев.
— Отлично, — Олег Леонидович спрятал телефон в карман. — Ромка, дай мне две минуты, поговорить с Полиной.
— Я на крыльце жду, — Рома посмотрел на меня, снова опалив взглядом тёмных глаз.
— Точно не нужно отвозить?
— Чего тебе торчать лишние двадцать минут? — Рома слабо улыбнулся. А я внутри радовалась, что они больше не ссорятся с отцом.
— Ладно, — мужчина махнул рукой, а Рома ушёл. — Поля, я должен извиниться.
— За что?
— Напугал тебя, Света всё объяснила мне. У нас с Ромой просто был период недопонимания после смерти… — он заиграл желваками и опустил голову. Снова поняла, что он очень сильно переживает. — После гибели его матери.
— Я понимаю, — я бросила взгляд на проём двери, где скрылся Рома. — Ему очень тяжело. Очень.
Мужчина кивнул и знакомым жестом взъерошил волосы. Улыбнулась и выдала: