Парень массировал мои плечи, говоря на ухо, как правильно дышать.
— Полина, — мама подбежала ко мне и, схватив тетрадь, стала махать перед лицом, — опять приступы? Ох, девочка моя. Я такая невнимательная стала, прости меня. Это всё из-за беременности. Завтра же поедем к врачу. Она лекарства выпишет.
— Не нужно, — я терпеливо ждала, когда она уберёт руку с моей головы. — У меня завтра генеральная репетиция в школе. И мне нужно учебники получить. Всё нормально. Просто новость неожиданная.
— Ты уверена, Полина? — в голосе мамы искренняя забота, но мне от неё тошно.
Слишком повлияли слова Ромы. Потому что Рома говорил правду. Потому что Рома был чертовски прав. Она тогда думала о собственном счастье. И сейчас. Тогда она сбежала только после того, как в реанимацию попала. Не из-за меня. Сейчас ребёнок заберёт всё её внимание. А я снова окажусь досадной помехой.
— Да, уверена, — я натянуто улыбнулась. — Если это всё, то я пойду в комнату. Я очень устала.
— Ты даже не поздравишь меня? — мама обиженно надула губы. — Ты что, не рада новости?
— А, может, Полине ещё сплясать от счастья? — голос Ромы был грубым и отрывистым.
— Ромочка, чего ты так со мной? — мама нахмурилась и прижала руку к груди. — Я же пытаюсь с тобой сблизиться. А ты даже шанса мне не даёшь.
— А мне это нафиг нужно? — выплюнул парень. — На что мне ваше сближение сдалось? Маму мне заменить пытаетесь?
— Ромочка…
— Я сказал, не называть меня так, — я подпрыгнула, когда парень опустил кулак на стол.
Тихонечко поднялась и двинулась боков к выходу с кухни. Две головы одновременно повернулись ко мне.
— Полечка, прости меня, — снова начала мама и сделала ко мне несколько шагов, но я покачала головой отрицательной, развернулась и побежала в свою комнату.
Я не выносила крики. Ненавидела скандалы. Они вновь возвращали меня в то время, когда я жила в самом настоящем Аду. В комнате, которую мне выделили, упала на кровать и тут же накрылась с головой одеялом. Тихо заплакала, пряча лицо в подушке. Новость о том, что мама беременна, причинила мне боль. Она просто устраивала свою жизнь. Создавала семью, где мне не было места. Где вновь я, будучи лишней, со стороны буду наблюдать, как мама счастлива. Как она в моменты счастья забывает обо мне. Как всякий раз, когда отчим приходил мириться и целовал синяки на её лице. В их комнату тут же захлопывалась дверь, а я спала на кухне на жёстком диване.
Одеяло потянули вниз. Я вцепилась в него руками и тихо, но твёрдо сказала:
— Я хочу побыть одна.
— Хорошо. Я рюкзак принёс, — голос Ромы стал неожиданностью.
Я высунула нос из вороха одеяла и посмотрела на широкие плечи парня.
— Спасибо тебе, Ром… — голос сорвался. Боже. Почему я постоянно плачу? Каждый день, как только мы переехали в этот город.
— Полина, — Рома поставил рюкзак на пол возле стола и обернулся ко мне, — чай будешь?
— Почему ты такой хороший? — всхлипнула. — Почему относишься ко мне так, когда должен ненавидеть? Разве я заслуживаю такого отношения?
— На дурацкие вопросы не отвечаю. С сахаром? — взялся за ручку и бросил на меня взгляд через плечо.
— Без, — вытирая слёзы, улыбнулась.
— Горячий? Или разбавить?
— Разбавить.
Рома ушёл, а я потянулась к тумбочке за влажными салфетками. Вытерла быстро лицо и высморкалась. Едва выбросила салфетку в корзину, вернулся парень с чашкой в руках. Поставил на стол и с грустной, полной боли улыбкой, сказал:
— Моя мама такой чай называла помоями. Она любила пить горячий крепкий чёрный чай. Если он чуть остыл, мама его не пила. И всегда нос морщила, когда видела, как я развожу чай ледяной водой.
Рома смотрел в пол и рукой оттягивал ворот футболки, будто он давил ему на шею и мешал дышать.
— Я скучаю по ней, — едва слышно произнёс парень. — Так сильно скучаю, что не могу в доме находиться. Всё о ней напоминает. Каждая вещь. А он привёл… С*ка! Я не могу мл* так! Этот дом строила моя мать! Каждую грёбанную вещицу она покупала! Обои. Мебель. Паркет. Всё! Даже эту чашку! — Рома вдруг смёл её на пол, из-за чего тонкий фарфор разлетелся на мелкие осколки.