Я только помотала головой и подальше от неё отступила.
— Поняла, видимо, что мой отец долго ждать не стал после смерти моей матери. Новую любовницу завёл.
— Закрой рот, щенок, — рявкнул громко Олег Леонидович.
— Я-то закрою. Но правды это не отменяет, — Рома с ненавистью обвёл взглядом каждого, особенно долго задержав его на отце.
— Давайте мы не будем ссориться, — нервно улыбнулась мама. — Поехали в ресторан, там поговорим. Остынем по дороге.
— Ссоры ссорами, а хорошо пожрать в дорогом ресторане всегда в радость, — на лице Ромы появилась брезгливость.
— Ромочка…
— Не смей меня так называть, подстилка, — прошипел парень.
И тут же Олег Леонидович размахнулся и дал оплеуху Роме. Такую сильную, что тот покачнулся. Я рот прикрыла и заплакала, увидев на лице парня красный след.
— Олег! Ты с ума сошёл? — мама шагнула вперёд, загораживая собой Рому, когда увидела, что Олег Николаевич снова руку для удара занёс.
— Отойди, Света! Мало я порол этого щенка! Распоясался, — мужчина вперёд рвался, явно желая ещё пару раз ударить Рому.
А у меня от ужаса колени подкосились. Я к стенке привалилась, рукой рот прикрыв и беззвучно рыдая.
— Чертаков! — вскрикнула мама, ладошками ударяя в грудь мужчины. — Ты из ума выжил? Он ещё ребёнок! Болезненно переживающий потерю матери! Прекрати немедленно!
Этот крик отразился от стен подъезда. Мужчина моргнул. Руки в кулаки сжал и тут же разжал. Перевёл взгляд с лица мой мамы на Рому и обратно на женщину. Выдохнул, прикрыв глаза.
— Извинись перед Светланой, Роман, — прохрипел мужчина.
— Пошёл ты в задницу, — Рома тряхнул головой, пальцами провёл по нижней губе, которую разбил ему Олег Леонидович.
— Не стоит, — одновременно с ним возразила мама.
— Я не позволю тебе, щенок, оскорблять мою женщину, — снова начал заводиться мужчина, порываясь шагнуть вперёд.
— Значит так, Чертаков, — строго прикрикнула мама, тесня Олега Леонидовича к двери, — либо ты сейчас успокаиваешься и мы едем в ресторан, либо ты уходишь и больше не возвращаешься.
После этих слов мужчина остыл. Выдохнул. Кивнул. И молча стал спускаться по лестнице. А я метнулась к Роме. Застыла перед ним, дрожащую руку подняла и по красной щеке парня провела самыми кончиками. Он дёрнулся и головой мотнул.
— Больно? Прости меня… Прости, — зашептала заполошно, продолжая плакать, будто вся боль от этого парня мне передалась.
— Чего рыдаешь? — голос парня был грубым и совсем не вязался с потерянным взглядом.
И пальцами, что, дрогнув, быстро провели по моей щеке. Рома руку быстро убрал, за спину спрятал.
Я не нашла что ответить, только быстро стёрла слёзы.
— Нужно что-то холодное приложить. Лёд. И тут кровь, — я пальцами провела по его губы.
— Что ты творишь? — рыкнул зло, перехватив мою ладошку.
— Кровь нужно стереть, — тихо ответила, снова начиная плакать, смотря на его красную щёку.
— Не нужна мне твоя жалость, — процедил сквозь зубы. — Прекрати рыдать.
— Рома, я лёд принесла, — мама вышла из квартиры с полотенцем в руках. — Приложи.
Парень даже бровью не повёл. Только презрительный взгляд на маму кинул исподлобья. Я молча забрала у родительницы кусок мяса, завёрнутый в полотенце, и шагнула к Роме.