- Ну-ну, попробуй, - закивала Ульяна. – Сильно удивлюсь, если Демьян тебя послушает. А то ещё и спросит – сколько ты нынче рыбы продал. Больше, чем о прошлом годе, или меньше. И почему у тебя забор кривой, и крыша прохудилась. А то зима на носу, кто малышню твою будет лечить, когда станут мёрзнуть да сопливить? Особенно если ты снова Дуняшу обругаешь нехорошими словами?
- Что хочу, то и говорю, - теперь я разглядела этого Ваську – бугай лет так тридцати, здоровенный, сильный. – А вас, баб, учить надо, вы ж иначе не понимаете.
Я искренне пожалела его жену и детей, уж наверное с такими взглядами мужа и отца дома им живётся несладко.
- Тебя бы кто научил, - презрительно фыркнула Ульяна.
- Бесноватая, - Васька сплюнул и высыпал через забор на мою территорию ореховую шелуху из здоровенной ладони.
- Эй, как там тебя, Василий, - тут уже я не стерпела. – В штаны себе насыпь, если больше некуда! Я тут, понимаете ли, убираюсь, а он будет мне скорлупу под ноги сыпать.
- А ты тут кто вообще, - начал было он, но я не спустила.
- А я владею этой землёй и этим домом по слову его величества Людовика Франкийского. Кто недоволен – вопросы к генералу Монтадору и его бравым солдатам.
И оглядела толпящихся. Не особо и много – так, десяток, или чуть поболее, и в основном тётки, мужиков трое, что ли, если не считать Севостьяна с Дормидонтом и Вольдемаровых сыновей, эти-то все при деле. Это понятно, все нормальные по хорошей погоде рыбу ловят, вечером только вернутся. А кто дома сидит – те или больные, или ещё какие неудачливые. Или, может, перебрали с вечера, а утром не встали? Ну-ну.
Помянутый Васька возвышался над остальными едва ли не на голову. Я глянула на него злобно – мол, не смей больше мусорить. Он двинулся было вперёд, но увидел что-то за моим плечом, и остановился. Я глянула – о, генерал из дома вышел, с мальчиком. Следом за ним выбрался, держась за стену, отец Вольдемар, опираясь на Дуню – несколько помятый, но тоже несомненно живой.
- Живы, отче? – усмехнулся генерал.
- С господней помощью, - кивнул тот. - Что ж вас принесло-то всех сюда, дети мои, - произнёс священник, оглядев всех и почёсывая затылок, которым приложился о каменный пол.
- Так любопытство, отче, первейшее дело, - усмехнулась Ульяна, не забыв, впрочем, поклониться.
- Любопытно им, значит, - вздохнул священник.
- Начинайте, святой отец, - поклонился ему генерал. – Ваш человек, вам и разговаривать.
- Непременно, - согласился тот. – Здрав будь, Валерьян, скажи-ка мне, отчего дочь твоя Настасья сегодня поутру по соседям ходила да поесть просила? Ты снова взялся за старое? Пьёшь и не работаешь? А кто поит?
- Бес попутал, - пробурчал Валерьян, не глядя на отца Вольдемара.
- Про беса чуть опосля поговорим, а пока скажи-ка мне, лодка твоя где?
- Так потопла, - пожал тот плечами.
- И когда же она потопла?
- Да летом ещё, на Ильин день.
- На чём же ты потом в море ходил?
- Да мне Камень свою запаску давал.
- Это Ваську так зовут, Камнем, потому что здоров, пёс шелудивый, и не побить его, больно крепок, - прошептала мне Ульяна.
- И как случилось, что лодка потопла?
- Так пришлые взяли, и не вернулись. Потопли.
- Что за пришлые? – спросил отец Вольдемар особенно въедливо. – Те что ли, которых Демьян Васильич привёз? Отец с сыном?
- Те.
- И зачем им была нужна твоя лодка?
- А бес их знает. Не сказали. Знал бы, как выйдет – не дал бы, - и он продолжал изучать свои драные лапти.