- Не вели звать солдат из крепости, матушка-барыня!
- Некому деток малых кормить, и жена хворая!
- И у меня детки малы ещё, и жена не справится!
- Некому будет их одеть-накормить, уму-разуму научить!
Эти-то научат, конечно.
- Значит, слушаем, - начала я как могла сурово. – Господь рассудил так, что я осталась жива. Значит – будете служить в моём доме, выполнять, что скажу. Работы тут – сами видите, край непочатый, а зима на пороге. Покаяние, какое следует, вам назначит отец Вольдемар, и вы его исполните. А позвать солдат я всегда успею.
Отец Вольдемар спрятал в бороду усмешку.
- Слышали? Благодарите.
Благодарили оба бестолково и истово.
- И ещё, - я снова уставилась на обоих. – Беленькая всем нужна, мне тоже. Сколько нужно – будете отливать.
- Будем матушка-барыня, будем.
- И беленькой, и брусничной, и медовую непременно попробуйте.
- Это не ваша заморская кислятина, это честная водочка.
Сзади рассмеялась Ульяна – мол, попробовали, знаем. Не возражаем.
Я понадеялась, что не оказалась по местным меркам слишком милосердной. Но играть злющую барыню, которая всех бьёт направо и налево, мне не хотелось. Да если честно, не умею я казнить. И приговаривать к казни не умею тоже. Раньше не доводилось. Я умею договариваться, если есть на то хоть малейшая надежда, и увольнять, когда той надежды уже нет.
Впрочем, если сочтут мягкотелой – то ещё придётся научиться. Тьфу.
- И теперь я хочу послушать, кто такой Валерьян, - я по очереди глянула на обоих. – И почему он Синюха.
- Так не просыхает ведь. Да тут живёт, за два дома, - сказал Дормидонт, ощутимо повеселевший.
- Мы его тебе, матушка, враз приведём, сама посмотришь, - подхватил кудрявый Севостьян.
- Дрянной человек, вот-те крест!
- С Валерьяном поговорим, деваться некуда, - согласилась я. – Но сейчас – живо наводите мне тут порядок! И у меня есть для вас дело, вот прямо чем скорее, тем лучше.
- И ко мне сегодня чтобы зашли, - сурово сказал отец Вольдемар. – И ты бы зашла, - на меня он глянул ничуть не менее сурово.
- Зайду, - не стала я спорить.
- Матушка, мы того, всё сейчас спроворим, дай только срок, не гневайся, - пробормотал Севостьян.
- Вперёд. А у нас ещё дел по самое горлышко.
И я повернулась и пошла – потому что дел и вправду ещё было много, а времени уже – и того больше.
11. Шаг вперёд – два шага назад
11. Шаг вперёд – два шага назад
В тот день после ухода отца Вольдемара мы с Марьей, Ульяной и мальчишками успели домыть окна в большом зале и вытащить на улицу проветрить всё, что осталось в трёх маленьких комнатах. В том числе – целый сундук, целый в том смысле, что полный какого-никакого добра.
Ну как – добра, в том сундуке лежали вещи, оставшиеся от прежнего хозяина, о котором я не знала почти ничего. Вроде бы граф Ренар, прозываемый местными старым Лисом, был вельможей и магом, сюда попал за какие-то разногласия с королём – тем самым, с которым мутила Женевьева, здесь жил несколько лет, здесь же и умер. Умер вроде бы естественным путём – простудился зимой, была у них тут прямо эпидемия простуды, и даже сила его магическая не помогла, а Дуни, надо полагать, на всех заболевших просто не хватило. А это ведь просто – переохладился, сразу болезнь не захватили, осложнение, воспаление лёгких, и привет. Антибиотиков нет, справляйтесь, как хотите. Или не справляйтесь. Вот старый Лис и не справился.