Когда пришли сумерки, Евдокия раскинула руки, и из каждой ладони вылетело по яркому светящемуся шару. Я ахнула – это было красиво – раз, и стало светло, вот прямо нормально светло – это два. Я очень страдала от полумрака вечерами.
- А я смогу? – спросила, раскинула руки так же.
- Попробуй. Позови силу, - но знахарка обо всём так говорит, чтоб звать силу, я уже привыкла.
Закрыть глаза, поискать внутри себя свет и тепло… неужели получится?
- Ой, вышло, у барыни вышло! – зазвенел голосок Меланьи.
Я глянула – маленький шарик, один. Но вышло же, вправду вышло! Я подбросила его наверх, он завис над моей головой. Хорошо.
А потом мы поняли, что умаялись. Пол был отчищен, пролит кипятком и высушен, равно как и стены, и окна изнутри. Печь возвышалась под потолок во всей своей белизне. Мальчишки принесли и поставили три стола, и лавки к ним.
- Так, еды бы всем. Сейчас слетаю домой, принесу, - Ульянка деловито вытирала руки о передник.
- И я тоже, - кивнула Пелагея. – Моим там есть, чем поужинать, если явятся, не пропадут.
- Пелагея, там у тебя картошка была, неси, - вспомнила я.
- Да ну её, не еда это, - отмахнулась только.
- Это ты её готовить не умеешь, - сказала я. – Неси, сварим.
В итоге Ульяна, Меланья и Пелагея ушли, мы с Евдокией домывали сени и крыльцо, а мальчишки аккуратно сложили деревяшки из сарая возле печи и пошли к Пелагее – помочь принести. И не зря – принесли и каши, и огурцов солёных, и ещё пирог, и чайного листа заварить с травками, и картошки. Я тут же взялась ту картошку чистить, и потом ставить в котелке на печку варить. Пока варилась – накрыли на стол, а там и Ульянка прибежала.
- Во, сагудай! Мимо Янека шла, у него попросила! И ещё он коптил сегодня рыбу, вот смотрите, свеженькая.
На стол плюхнулась миска со свежепосоленной рыбой – с лучком и маслицем, а рядом – плоская тарелка с десятком копчёных хвостов. К картошечке самое то!
Картошка сварилась, я бросила в миску кусок масла да зелёного лука, и поставила посреди стола.
- Так, а выпить-то с устаточку? – вопросила Ульяна.
А вот не подумали, и зря. Жаль.
Тьфу, не жаль, всё хорошо.
- Так, творцы света. Идём за мной. У меня тут кусок дома оттяпали без моего ведома, так я аренду буду брать продуктом, - я поднялась из-за стола и двинулась в темноту.
За мной пошли Ульянка и Пелагея, Евдокия бросила нам вслед пару светящихся шариков. Привела я их, ясное дело, к самогонщикам.
- Знатное дело, - закивала Ульяна. – Всё верно, господь велел делиться. Пускай делятся.
В общем, мы попробовали продукт, остались довольны и отлили себе в крынку. Вернулись за стол, разлили.
- Ну, за новый дом и его хозяйку? – сверкнула глазами Ульянка.
- За неё, - степенно кивнула Пелагея.
- Чтоб жила сыто и богато, - добавила Евдокия.
А молодёжь – Меланья и мальчишки – только кивали.
Кстати, картошку смели мигом – с огурчиками да с рыбой самое то. Да под беленькую, кстати, самогон-то был весьма неплох. Вода тут хорошая, и наверное, к делу своему люди серьёзно относятся.
- Ульянка, запевай! – махнула рукой Евдокия.
Та только глазами сверкнула – а чего ж не запеть? И запела – о том, как ехал казак, куда-то там далеко в поход, а дома его ждала любимая, а впереди у него бой, и опять дорога дальняя. Подхватили – Пелаея низким глубоким голосом, Меланья звонким. Дуня молчала.