- Вот говорю же – всё может, - а это Евдокия.
Я открыла глаза и обнаружила себя на мокром-мокром полу. Ой, не только пол, а ещё и стены, и окна тоже. По стенам стекает вода, кое-где от той воды идёт пар. Такое ощущение, что всё немалое помещение кто-то душевно окатил кипятком из шланга, да хорошенько так, не жалея воды нисколько.
В дверь опасливо заглядывали мальчишки – что это тут творится.
- Это… как? – хрипло проговорила я.
- А это ты, - пожала плечами Евдокия.
- А чего вы… все мокрые?
- Убежать не успели, - рассмеялась Меланья. – Барыня, мы с вами мигом дом-то в порядок приведём, если вы ведунья! Это когда руками по половице – долго и трудно, а так – ничего, хорошо! И будет ваш дом самый-самый красивый!
- Только я что-то встать не могу, - и правда, еле поднялась на трясущихся ногах, оперлась на печь – которая, кстати, начала греться. Греться – это хорошо, пусть.
- Немудрено, - рассмеялась Евдокия. – Если ты необученная совсем, то это очень непросто. Ничего, научишься, у тебя тут можно много куда руки приложить.
Она права – научусь. И справлюсь.
Если вот так, с той неведомой силой – то можно здесь выжить, ой как можно. Даже в старом доме вдали от цивилизации. И я это сделаю, обязательно сделаю.
4. За работой
- Ей бы поесть, - Евдокия оглядела Меланью и Марьюшку.
- Сейчас сбегаю, - подхватилась Меланья.
- Погоди, посушу тебя.
Я сидела на полу и смотрела, как знахарка ведёт руками вдоль Меланьиного тела, и от рук её идёт пар. Так, о чём-то подобном мне рассказывали – что генерал вытащил меня из воды, а потом высушил, чтобы не замёрзла и не померла от переохлаждения. Вот, значит, как это делается. И что, я тоже так могу? Не верится. Но я ж тут их облила горячей водой, душевно так облила. И ничего, только ноги не держат, как тогда, после свары с братцами Воронами.
- А кто это у нас тут? – раздался с улицы звонкий молодой голос.
Дверь скрипнула и пропустила в сени, а потом и к нам ещё одну гостью – тоненькую, черноглазую-чернобровую, лет тридцати. На голове платок повязан, юбка с жакетиком синие, яркие, а поверх передник с карманом.
- Доброго тебе дня, Ульяна, - кивнула Евдокия. – Видишь – работа тут у нас.
Точно, это ж сестра купца Васильчикова. Или кто? Невестка? Жена младшего брата?
- Ой, вижу! И вам доброго дня! Хорошо-то как – дым из трубы! А кто тут всё облил? Дуняша, ты, что ль?
- Да вот наша барыня постаралась, - пожала плечами Евдокия. – Силищи много, а применить не умеет, хоть и дожила до немалых лет.
- Чудесно-то как! Значит, жить тут будете, да? Это же замечательно!
- А что ж тут замечательного? – я невольно улыбнулась в ответ на этот фонтан позитива.
- Так я же с Демьянкой об заклад побилась, перед тем, как ему уехать! И оказалось – моя правда! – сообщила Ульяна.
- И о чём же был тот заклад? – поинтересовалась Евдокия, досушивая Меланью.
- Он был уверен – барыня к нам жить пойдёт, потому что куда ей такую домину обустраивать! Она ж того, из знатных да благородных, те руками ничего не делают! А тут столько работы! А я сказала, что тот, кто привык своим домом жить, в чужой не пойдёт никогда, вот! Правда же, не пойдёт? – Ульяна смотрела своими чёрными глазищами прямо на меня.
- Не пойдёт, - улыбнулась я.
- Вот! Значит, Демьянка должен мне слиток самородный!
- А тебе на что тот слиток? – изумилась Евдокия.