Я развернула лист. Красиво, что. Чернила, золочёный орнамент – королевская канцелярия, печати с коронами и какими-то непонятными штуками, сколько их? О, девять. И текст о том, что маркиза Женевьев дю Трамбле, вдова Антуана-Мориса дю Трамбле, дочь Жана-Фелисьена де Рьена, читай – теперь я, признаётся свободной от всех выдвинутых обвинений и награждается земельным владением в месте, именуемом Тихая Гавань. Она может пользоваться землёй, строениями на ней и доходами с них по своему разумению до самой смерти, но не может передать их по наследству. Людовик, король. Миленько. И где он, тот «Людовик, король»? Чует моё сердце – далековато отсюда.
- Чудесно, - я встала и глянула в окно. – Не могу вообразить, какие доходы тут можно извлечь. Было бы проходное место – можно было бы устроить гостиницу. А тут, простите, задворки мироздания. И здешние жители не похожи на тех людей, кто имеет большие доходы и готов ими делиться. Издеваются, короче. И что, я должна кому-то показать эту бумагу? Чтобы меня занесли в какой-нибудь реестр здешних землевладельцев? Или как?
- Не знаю, госпожа Женевьев. Даже и представить не могу, о чём это вы.
- Кто главный в деревне? Мэр какой-нибудь, или кто тут у них вообще? Сельский староста?
- Вообще командует отец Вольдемар, вы его видели. Когда вы после службы упали и побились, он сначала пришёл быстро и помогал вас поднять, и грозил кулаком, говорил, что когда дознается, кто это сделал – то одно только мокрое место от того человека останется. Так говорил, что все поверили, да и болтают, что рука у него тяжёлая. И потом к Пелагее молиться за вас приходил и повторял, что строго спросит – кто это мог такое вытворить. Что люди здесь не агнцы, но и не совсем заблудшие, понимать должны. А ещё есть уважаемые люди, их тоже слушают. Например, есть почтенный торговец господин… у него такое трудное имя, я никак не выговорю. Ва-силь-чи-ков. Он живёт неподалёку от Пелагеи. И живо интересуется вашим самочувствием.
Ох ты ж божечки, интересуется самочувствием. А с какого, простите, рожна?
- Скажи, а почему мы их, ну, понимаем? Не должны ведь?
- Вы и это забыли? – вздохнула Марья.
- Выходит, так.
- Нас подвергали магическому обряду, его проводил учёный маг из Академии. Всех, кого сюда отправляли. И нас, и Трезон, и господина генерала, и его ближних.
Ох. Учёный маг из Академии. Где-то есть Академия. Что у них ещё есть? Или тут-то, как раз, ничего нет? Кроме деревни, озера и тайги?
- Так, а что мы знаем про господина генерала?
- Он знаком с вами по двору. И он вас сильно не любит. На корабле хмурился и отворачивался, если вам доводилось там встречаться, а доводилось всё время, места ж мало. Мы не поняли, никто не понял, почему он взялся вас спасать.
- Спасать?
- Из воды вытаскивать. И потом ещё сушить, магической силой. Сказал – иначе вы замёрзнете и умрёте, очень уж вода холодная.
Вода как вода, но неприятно, конечно. Может быть, если бы я умела плавать, было бы проще?
- Не любит, значит, сильно, и не дал умереть. Как это – живи и мучайся, да?
- Наверное, - вздохнула моя Марьюшка. – Вы ведь раньше были знакомы, вы не могли его чем-то обидеть?
- А должна была? – не поняла я.
Увидела огромные сомнения на лице и грозно произнесла:
- Мари, пожалуйста, говори – как есть. Что я такого натворила… раньше, - я чуть было не сказала «в прошлой жизни». – До всего этого вот.
Она смотрела – и не верила.
- Вы… в самом деле не помните?
Вот ведь, и как её убедить?
- Не помню, - сказала я как могла весомо. – Но мне кажется, что кто-то помнит, и очень хочет отыграться за какие-то давние обиды.
- Да кто здесь вас знает-то, никто, - вздохнула она.
- Как же? Вот генерал, как мы выяснили, знает. Наверное, он прибыл не один? Ты говорила – с ближними. Наверное, они тоже знают. Трезон знает.
- Она подлая, - прошипела Мари, – её приставил к вам кардинал, чтобы она за вами шпионила!
Так-так, интересно.
- А что у нас за кардинал? – прямо какой-то роман Дюма нарисовался.