— Любой бы поступил так же, окажись он на моем месте, — я делаю пару глотков, горло все еще болит.
— И все же, не каждый осмелится вступить в бой с двумя преступниками, хотя если мне не изменяет память, вы не далеко от них ушли, — его пухлые губы растягиваются в улыбке, она настоящая, искренняя. Улыбка так же быстро пропадает, как и появилась. Его лицо снова стало серьезным.
— Если ли что-нибудь чудовищнее неблагодарности человека? — язвительно и весьма неожиданно произносит он.
— Вы просто представить не можете насколько я вам благодарно. Но все же не забыла о том, как вы проникли в мой дом под покровом ночи.
— Согласен, но ведь ваша честь и состояние не пострадало от пропажи пары вещей, которые пошли на благое дело. — Только сейчас я замечаю, что до сих пор держимся за руку. Мои щеки пылают толи от простуды, толи от злости. Резко одернув руку, язвительно отвечаю ему.
— Моя честь, это моя жизнь обе растут из одного корня. Без чести моей жизни прейдет конец.
— Простите мне мою дерзость Амелия, я вовсе не хотел вас обидеть, — его теплая ладонь снова касается моих пальцев, я не сопротивляюсь. Признаюсь, мне даже нравится его прикосновения. Решив больше не говорить на эту тему, я внимательно смотрю на своего собеседника.
— Вы не находите это не честным?
— Что именно? — хлопая длинными ресница говорит он, слегка приподнимая бровь.
— Вы знаете мое имя, но я не знаю вашего. Конечно, я слышала как вас называют ваши головорезы, но не уверенна что это настоящие имя. — он снова улыбается, в лазурных глазах отражается пламя свечи. Он медленно отпускает мою руку, облокачиваясь на спинку стула. Сложив руки на груди, пару минут он обдумывает мои слова.
Я уже начинаю подозревать, что наш диалог закончен, пока не слышу его голос.
— Вы и вправду хотите знать мое имя, даже после того какая история нас связала? — он приподнимает одну бровь, ту самую над которой небольшой бледный шрам. Из его уст прозвучало это как то оскорбительно, будто нам связывает любовный роман. Сглотнув ком в горле, я решаюсь ответить.
— Мне нужно же, как то к вам обращаться, ну или я могу звать вас господин мародёр, — неожиданно для меня он начинает, смеяться, тихим бархатным смехом который пробрал меня до самых поджилок.
— Определенно нет, вы и так доставили мне не большие неприятности, натравив на меня констебля и вашего брата. — я сажусь, подтягиваю одеяла под самый подбородок. Мужчина не сводит с меня глаз, а затем, улыбаясь, говорит.
— Меня зовут Даниель, если вам еще интересно!
— Конечно. Теперь вы еще больше подкормили мое любопытство к вашей персоне. Раз вы здесь, сидите у моей пастели словно сиделка, значит, вы смогли выпутаться из сложившей ситуации. Как? Что вы сказали моему брату такого, что он позволил вам быть здесь. В особенности после тог как я открыто обвинила вас в мародерстве. — Даниель пододвигает стул поближе, откладывая книгу со стихами Шекспира, он долго и внимательно изучает мое лицо. А затем говорит.
— После обеда к моему порогу приезжает Роберт Пиль, обвиняя в нападение на ваш дом. Естественно я все отрицаю, ведь весь вечер и ночь пробыл за столом, играя в карты с друзьями. Как вы уже могли понять все шестеро моих друзей дают одинаковые показание, обеспечивая мне идеальное алиби. Все просто, кроме ваших слов у констебля на меня ничего больше нет. Обвинения сняты. — я хмурю брови, почему я сразу не подумала что будет такой исход.
— Какие еще вопросы вас мучают мисс Рассел. Я готов ответить сегодня на все.
— Что ж, тогда, пожалуй, я хочу узнать, что вы делали ночью в Уайтчепеле? — его глаза сужаются, а губы вытягиваются в тонкую линию. Не этот вопрос он явно ожидал услышать.
— Если я вас скажу, что просто гулял, вы мне поверите?
— Конечно же, нет, никто в здравом уме не гуляет ночью по трущобам. И дело даже не касается чумы, — он снова улыбается, показывая идеально белые зубы, — Ладно, это уже не важно.
С минуту я молчу, обдумывая какой вопрос задать. Из раздумий меня выводит громкий звук, доносящийся из коридора. Я вздрагиваю всем тело, Даниель незамедлительно вскакивает на ноги, от чего его стул опрокидывается, падая на пол с глухим стуком.
Звук снова повторяется, забыв о боле в боку, я выбираюсь из пастели. Изо рта вырывается стон.
— Зачем вы встали? — звук снова повторяется, но теперь я точно могу сказать, что это выстрелы. Кто- то проник в собор. Рука Даниеля медленно тянется к изножью кровати. Вытаскивая серебряный меч из ножен. Мой взгляд приковывается к необычному набалдашнику из китового уса в виде черепа. На гладком лезвии была надпись на французском «OMNIPOTENT» — что означало «Всемогущий».
Я стаю за его спиной, напрочь забыв о приличиях. На мне лишь ночная сорочка до колен, босые ноги начинают замерзать.
Даниель поворачивается ко мне, его глаза скользят по моему плохо прикрытому телу. Он поддается вперед, мне приходится поднять голову, чтоб видеть его красивое лицо.
— Не отходи от меня не шаг! — я лишь киваю.
Где то в глубине церкви мы слышим отчаянный гортанный крик. Даниель поднимает с пола свой плащ, протягивая мне.
— Мой конь привязан у северной стены. Конечно, если вы не хотите остаться, — я быстро натягиваю обувь на голые ноги, кутаясь в его широкий плащ. Он определенно мне велик, но зато в нем тепло. Волосы приходится спрятать под капюшон.
— А как же служители церкви? — только успеваю проговорить, как по всему собору разносится колокольный звон, предупреждающий об опасности.