— Ты нож держишь неправильно, — сказала она, откусывая кусок морковки, за которой и заглянула в шатер. Я шумно выдохнула, готовясь к какой-нибудь колкости, — Дай сюда.
Я подняла на нее глаза и, чуть помедлив, вложила нож в протянутую ладонь. Келли выхватила из таза с водой картофелину и отряхнула от воды:
— Не нужно вилять ножом, только без пальцев останешься, — объяснила она с раздражением. — Берешь его в правую руку, лезвием к себе. В другую ладонь кладешь картошку и прокручиваешь под ножом. Вот так.
Она показала. Змейка кожуры оказалась совсем тонкой — не сравнить с теми ошметками, которые оставались после моих стараний.
— Пробуй.
Я взяла нож назад и попыталась повторить показанное.
— Крепче руку держи, — скомандовала Келли.
Выходило далеко не так проворно, как у Келли, но куда лучше того, что было.
— Ну, уже не так жалко, — заключила девушка.
Я подняла на нее глаза:
— Келли, спасибо тебе большое.
— Это не ради тебя. У нас тут не так много запасов еды, а ты кромсаешь половину овощей. Нельзя, чтобы столько шло на компост.
Её нарочитая серьезность и нежелание принимать благодарность были даже немного забавными. Я удержалась от смешка, чтобы не злить ее еще больше.
— Веришь или нет, я совсем не собиралась переводить продукты. Просто никогда не занималась ничем подобным.
Келли только фыркнула, давая понять, что думает о моем опыте и талантах. Я вернулась к чистке овощей. А что, получалось совсем неплохо. Немного практики, и у местных станет меньше поводов надо мной посмеиваться.
Келли так и стояла рядом, похрустывая морковкой. Я бросила на нее короткий взгляд. Девушек вроде нее я прежде не видела. Вокруг меня всегда были только леди и служанки — Келли нельзя было принять ни за ту, ни за другую. Короткая стрижка, резкая походка, грубоватая речь. Манеры она либо давно забыла, либо (что больше похоже на правду) и вовсе никогда не знала. Все мои знакомые, — Эдна, Каллист, даже моя легкомысленная младшая сестра, — умели держать лицо в любых ситуациях, улыбаться, если не слишком хочется, и молчать, когда следует. Келли не тратила силы не подобное.
Не скрывала она и то, что я ей не нравлюсь. Это было почти обидно. Она не доверяла мне, как Гилберт? Её раздражало мое знатное происхождение (очевидно, более высокое, чем её собственное)? Может быть, ревновала к Кристобалю? Я замечала, как смягчались черты её лица, когда она смотрела на него. Вполне возможно, Келли просто нервировало, что все последние дни я провожу вместе с Арденом за подготовкой к грядущему приему. Хотя она сама помогла уговорить его принять мою помощь.
— Как ты здесь оказалась? — спросила я после пары минут молчания, споласкивая очередную картофелину в мутной воде.
— За морковкой пришла.
Она прекрасно поняла, что я говорила совсем о другом, но мне несложно было уточнить:
— Я имела в виду, в лагере.
— Не от хорошей жизни, — Келли мрачно посмотрела на меня и после короткой паузы добавила: — У меня вся семья погибла четыре года назад. Мама и два брата. А убили их по милости нашего величества.
— Мне жаль.
Келли кивнула.
— Да, ничего веселого. Кристобаль тогда узнал мою историю и предложил помощь. А еще возможность отомстить.
— Кому отомстить? Королю?
— Ну а кому ж еще? — Келли вскинула голову.
Масштаб её планов впечатлял. Конечно, я понимала, что у всех собравшихся в лагере есть свои претензии к действующей власти и стремление к справедливости. И все же странно было слышать, как легко обычная девушка говорит о личной мести его величеству Робастану.
— Я спляшу, когда его толстая задница окажется подальше от трона, — уверенно добавила Келли, дожевывая морковку. Я засмеялась от ее тона. — Что, думаешь ничего не получится?
— Думаю, он для того и отрастил такую задницу, чтобы ее было не так просто сбросить, — я улыбнулась, испытывая сильное смущение оттого, что произношу подобные слова, да к тому же про его величество. Но за последние несколько дней манер и пиетета перед короной у меня поубавилось, а атмосфера лагеря располагала к некоторой дерзости. Собственная смелость пришлась мне по душе. К тому же я не слишком погрешила против истины — с тех пор как король Робастан занял место своего покойного отца на троне, он и правда несколько обрюзг. Сейчас уже не верилось, что с десять лет назад дамы шептались о привлекательности тогда еще принца.