– Ну, знаете ли, – возмутилась я, поднимаясь со своего места. – Если я вечно буду дома полы намывать и борщи варить, кто за этот самый дом платить будет? И вообще, двадцать первый век на дворе! Я в служанки не рвусь.
Поставив чайник кипятиться, я недобро посмотрела в сторону стены в том направлении, где жила эта старушка божий одуванчик, не слишком-то желающая мне семейного счастья.
Нет, конечно, за Ваню я и сама замуж не хотела. Но если даже соседка, которая души во мне не чает, считает меня никудышной невестой, может, замуж я и впрямь не выйду?
От этой мысли стало совсем тоскливо, и вместо чая я налила себе еще виски.
– Да чего ты берешь во внимание слова женщины, которой к свадьбе еще, наверное, приданое готовили. Понятно, что сейчас никто не хочет сидеть дома, детей рожать и борщи готовить. Да и мужчины таких женщин не особо в почет ставят. Все индивидуально, конечно. Но я не хотел бы, чтобы моя жена сидела всю жизнь дома, пока я работаю, и придумывала темы для выноса мозга.
– Поверь мне, нам для этого не обязательно весь день дома сидеть… – хмыкнула я. – А ты жениться хочешь?
Ваня пожал плечами, как будто сам не знал ответа на этот вопрос. А может быть, и знал где-то в глубине души, но никогда не задавал его себе так прямо.
– Нет цели жениться… Но я не исключаю. Мне хорошо одному, но если будет хорошо с человеком, который готов поддерживать, любить, становиться лучше рядом со мной и мотивировать меня на изменения, почему бы нет?
Про себя я подумала, что хотела бы, чтобы что-то подобное когда-нибудь мне сказал мой будущий муж. Но вслух я только горько вздохнула и ничего не ответила, чтобы не показалось, что на роль этого самого мужа я рассматриваю Ваню.
– Странно, что ты вообще один. Создаешь впечатление в целом адекватного мужика. Таких быстро разбирают.
– Чтобы разобрали, надо делать чуть больше, чем ничего… Я, в отличие от тебя, по свиданиям не хожу. Да и в принципе у меня из знакомых девушек только коллеги, жены друзей, ну и вот теперь ваша компания…
– И зарабатывает хорошо, и на пианино играет, и подруг-то у него нет. Тебя бы да в добрые заботливые руки!
Я рассмеялась, как бы намекая, что это была шутка, но Ваня почему-то в упор уставился на меня. Видимо, не так понял…
– Откуда ты знаешь про пианино? – осторожно спросил он, сведя брови у переносицы.
– Слышала как-то вечером. Было тихо, наверное поэтому.
– Извини… – На секунду мне показалось, что Ваня смутился.
Обычно уверенный в своих словах и действиях, сейчас он растеряно улыбался и смотрел на короткие аккуратные ногти на своих руках.
– Я не хотел никому мешать, тем более вечером.
– Да брось. Ты включал дрель на полдня, чтобы меня позлить! Уж пианино я как-то пережила.
– Дрель была нарочно, а тут… Я просто не очень люблю распространяться о своей игре. В общем-то никто и не знает, что я умею.
– Серьезно? – Тут настало мое время еще раз удивляться. – Это же прикольный талант. Если бы я умела… Я бы на свадьбу Маши и Сёмы дарила песню, а не десять тысяч…
– Если эта свадьба еще состоится.
Вечерние посиделки снова омрачились мыслями о измене Сёмы и шаткой надежде на свадьбу.
Сейчас я уже не была так однозначно уверена, что подруге стоит знать правду. Может быть, иногда всем проще жить в сладкой лжи?
Ваня как будто бы понял мои неозвученные мысли, буквально прочитал риторический вопрос, который я задала сама себе у себя в голове, и дал на него ответ.
– Мне изменяли в отношениях, – признался он. – И я изменял, чего уж греха таить. И, знаешь, в обоих случаях было лучше сказать правду.
– Вы расстались после этого?
– В конечном счете да. Но измена со стороны девушки была не просто изменой, это был протест в яркой форме, мольба о внимании и участии. Не одобряю, конечно, такой формы призыва, но нам удалось все обсудить, и после этого год мы даже были счастливыми.
– Я бы не смогла простить, мне кажется.
– Никогда не знаешь, как поступишь, пока не окажешься в тех или иных декорациях, – философски изрек Ваня. – Ладно, виски, конечно, был очень вкусный, но давай чай, и я пойду.