И я бы, может, рассказала Маше подробнее и наших бесконечных стычках, которые случаются, стоит оказаться в радиусе пары метров друг от друга. Но мы обе синхронно повернули голову в коридор, где хлопнула входная дверь.
– Нет его, – оповестил нас Сёма, заходя на кухню. – Работает, судя по всему.
– Кем он работает, что его в девять дома нет?
– Трудоголиком! Он промышленный архитектор. Работает на крупного застройщика, но и берет шабашки от частников. Чертежи, проекты, всякая такая ерунда.
– И как его нелегкая занесла в столь безвкусную брежневку, в квартиру, где толком и ремонта не было?
Я поняла, что мой сосед очень даже солидный человек уже давно. Ваня одевался хоть и просто, но дорого и со вкусом. Я ни раз отмечала на нем брендовые вещи, да и коллекция механических часов выглядела так, будто стоит дороже моей квартиры.
Может, миллиардером мужчина и не был, но явно обладал достатком намного выше среднего. И при таком раскладе переезжать в захудаленькую трехкомнатную квартиру, которая стоит от силы пять миллионов?
– Так у него офис через дорогу. – Сёма кивнул на окно моей кухни, за которым возвышалась строящаяся высотка с несколькими очередями сдачи. В одном из уже готовых корпусов, кажется, и впрямь работали сотрудники фирмы. – Он хотел снять что-нибудь приличное поблизости, но потом почему-то взял и квартиру тут купил. Видимо, чтобы добираться было удобно.
– Вот бы я так жила, чтобы взять и квартиру купить!
– Он не бедствует. У него в поселке тут недалеко дом, купленный еще до времен переезда за границу. Но там вроде как ремонт все еще не закончен, точно не знаю.
– Лучше бы он там и жил, чем у меня за стенкой, – буркнула я, недобро поглядывая в сторону, где обычно обитал мой горячо любимый сосед.
Маша с Сёмой посидели у меня еще с часик. Мы иногда собирались вместе, болтали обо всем, смеялись.
Я любила такие посиделки, хоть иногда и чувствовала себя одиноко, когда ребята начинали миловаться на моих глазах, а мне оставалось только обнять кружку с горячим чаем двумя руками и смущенно отводить глаза.
Вечером я даже не созвонилась с Костей, хотя в последнее время вечерний разговор стал нашим своеобразным ритуалом.
У друга новостей особо не было. Если я и задавала вопросы о его жизни или делах амурных, отвечал он нехотя и односложно. Зато всегда с удовольствием выслушивал мою болтовню о прошедшем дне.
Я радовалась, что хоть что-то терпит мой информационный шум. Однако сегодня сама звонить Косте не стала.
– Не писал мне целый день, ну и фиг с тобой, – сказала сама себе, проверив мессенджеры на предмет наличия новых сообщений от друга.
Обрадованная тем, что впервые за долгое время могу лечь спать пораньше, я забралась под теплое одеяло, уложила волосы на подушку и блаженно прикрыла глаза.
Однако…
– Какого черта? – Я буквально подскочила с кровати, отбросив в сторону одеяло.
До меня донесся звук пианино. Игры на клавишном инструменте!
Понадобилась секунда, чтобы опознать, из-за какой стены доносится мелодия. Сомнений не было: играли в квартире Вани.
– Еще бы! За два года, что тут живу, никому в голову не приходило в половине одиннадцатого по клавишам базлать.
Сунув ноги в домашние розовые тапочки, я накинула шелковый халат поверх пижамы, чтобы пойти к этому любителю музыки с разборками, но что-то остановило меня на мгновение.
В памяти всплыли сюжеты, казалось, давно забытого детства.
Как в замедленной съемке, я опустилась обратно на кровать, перебирая в своей голове воспоминания под до боли знакомую мелодию.
Моя бабушка играла на пианино.
Когда я была совсем маленькой, она садила меня на диван, а сама начинала играть задорные детские песенки, непременно подпевая под них.
Чуть позже я сама изъявила желание обучиться игре на инструменте, но хорошего из этого не вышло. Бабушка усаживала меня за пианино сотню раз, но то ли мне не хватало таланта, то ли усидчивости…
Я была только хорошим слушателем, но не исполнителем.