Что все это значило? Не знаю! Как в английском романе девятнадцатого века, где я главная героиня, по уши влюбленная в совершенно прекрасного мужчину.
– Ты совсем не похож на романтика на первый взгляд.
– Я им никогда и не был. Но сейчас почему-то нестерпимо сильно хочется читать стихи, пить кофе, глядя на звезды, и целоваться до боли в губах.
– Так целуй тогда, – прошептала я, приближаясь к мужчине так близко, насколько это было возможно.
Одним движением Ваня сдвинул в сторону пустые кружки, осторожно положил меня на теплый пол и накрыл сверху своим телом, чтобы ничего не могло отвлечь меня от поцелуя и собственных ощущений, которые при этом возникали внутри.
Казалось, что целовались мы и впрямь целую вечность.
Как пятнадцатилетние влюбленные школьники, которым, кроме поцелуев, ничего больше не позволено. И даже касания через одежду были робкими, неуверенными. Как будто мы впервые касались тел друг друга и боялись спугнуть столь интимный момент.
– Времени уже много, наверное, – сказала я, когда сил целоваться не осталось и мы просто обнимались, лежа на полу балкона.
– Половина двенадцатого. Тебе завтра на работу?
– Нет. – Я вспомнила, что и впрямь никуда не собиралась завтра. – Но до двенадцати все равно нужно лечь.
– Оставайся у меня.
Посмотрев Ване в глаза, я не увидела ни капли иронии, ни пошлости, ни намека. Он смотрел на меня так серьезно, как будто предлагал перевезти к нему свои вещи!
– По-моему, это будет лишним…
– Уснуть в объятиях друг друга? Или ночью драться за одеяло? Или свежесваренный кофе с круассанами на завтрак?
– Круассаны точно будут лишними, – рассмеялась я. – И учти: если за одеяло придется драться, я уйду к своему одеялу, оно тут недалеко.
– Ты очаровательна… Давай твое одеяло сразу сюда перенесем?
Боже мой, что это был за странный вечер… Я не понимала, что происходит.
Ваня не склонял меня ни к чему, да и я не стремилась переместиться в горизонтальную плоскость. Но интимность вечера превышала все допустимые значения.
Когда мужчина достал из шкафа два пушистых полотенца и предложил выбрать, каким мне будет удобнее вытираться. Когда достал из шкафа вторую насадку для электрической зубной щетки и сказал мне оставить ее потом рядом с подставкой.
Я видела во всех этих жестах что-то особенно очаровательное и милое. Забота, спокойствие, близость, защищенность, уют.
Внутри было очень странное ощущение правильности происходящего. Как будто все на своих местах, как и должно быть.
– У меня, если честно, даже пижамы нет… Я обычно без нее сплю, – растерянно сказал мужчина, выходя из душа в полотенце, намотанном на бедра.
– Подарю тебе на Новый год.
– Только если парную. – Ваня тихо рассмеялся и коснулся моих губ поцелуем, хотя я уже почти что спала, уткнувшись лицом в подушки. – Не против, если я лягу в трусах? Или надеть шорты?
– Да хоть голым, – буркнула я, отворачиваясь от мужчины, который так страстно желал поговорить в начале первого ночи. – Чего я там не видела…
– Да не, это уже как-то чересчур.
Шутки Ваня не выкупил, потому зашуршал одеждой где-то в углу комнаты, а еще через секунду скрипнул кроватью справа от меня, от чего я перекатилась под его бок.
Довольно уркнув, мужчина заключил меня в свои объятия и удобно устроился на своей подушке, которая по размеру была больше моей раза в два.
Еще с минуту я полежала в ожидании каких-то активных действий со стороны Вани, но поскольку их не последовало, а дыхание мужчины стало ровным и размеренным, я поднялась на локтях.
– Что случилось? – Ваня тут же вышел из состояния полусна, включил прикроватный торшер и обеспокоенно взглянул на меня.