Мне было противно от самой себя, от поступка, до которого я опустилась. Зачем поддалась минутной слабости? Зачем согласилась на то, на что никогда не соглашалась?
Это было отвратительно и мерзко. Как будто я изменила сама себе.
– Ева, послушай…
– Давай о чем-нибудь другом? – попросила я, шмыгнув носом.
Плакать при Косте совершенно не хотелось. Я вообще была не из тех, кто плачет при людях.
Мне было проще натянуть фальшивую улыбку, пусть ей никто не поверит, даже я, втянуть слезы и отложить истерику в долгий ящик до момента, когда останусь одна, когда на это будет время.
– Да, конечно, – спохватился Костя, застывший в коридоре между комнатой и узким проемом, ведущим в кухню. – Может, сходим куда-нибудь? Погуляем, кино посмотрим? Можно в парк, уток покормить.
– В кино, да, – поспешно кивнула я. – В кино я бы сходила. На какой-нибудь боевик.
Костя не стал спорить и послушно преступил к поиску билетов, пока я переодевалась из домашнего во что-нибудь подходящее для выхода в свет воскресным утром с похмелья.
Через полчаса я смотрела на свое отражение в зеркале и не узнавала себя.
Блеск в глазах, который придавал мне свежести последние несколько дней, куда-то улетучился.
Косметика не добавляла яркости лицу. Я была серая и блеклая, как будто с меня стерли все краски.
И волосы не лежали шелковыми прядями по плечам, а висели как сухие культяпки, и кожа была какой-то нездорово желтой. Да и в целом я выглядела так, как будто меня настигло не похмелье, а десять лет безвылазного декрета.
– Ев, ну ты чего копаешься? Кино через сорок минут.
– Так нормально? – уточнила я, поправляя желтый свитер.
– Ты просто восхитительно выглядишь! Хоть всю оставшуюся жизнь бы тобой любовался.
Я последний раз бросила взгляд на отражение в зеркале и тяжело вздохнула.
А вот я бы не хотела до конца своих дней видеть такую удручающую картину. Ну только если конец дней не наступит прямо сегодня… Хотя в таком состоянии даже коньки отбрасывать стыдно.
Задвинув мысли о своем внешнем виде, я натянула куртку и вышла из квартиры следом за Костей.
Несколько секунд на лестничной площадке в ожидании лифта показались мучительными. Готова поклясться, они длились целую вечность.
Мы с Костей испытывали волнение на подсознательном уровне и оба чувствовали эмоции друг друга, но не признавались в них.
Когда лифт пришел и пришел пустой, кажется, я даже выдохнула.
– Подумываю зимой отучиться на права.
– Чего так вдруг? – равнодушно спросила я, скорее чтобы поддержать разговор. – Ты всегда говорил, что машина – это не рационально.
– Людям свойственно меняться. Вот и я изменился. Остепенился, изменил свое мнение. Нужно же думать на перспективу, а в перспективе хочу, чтобы у меня был человек, которого нужно будет возить на машине.
– Ммм. – С моей стороны конструктивного диалога ждать явно не стоило. – Какую хочешь брать?
Костя продолжал что-то рассказывать, а я только кивала невпопад и «угукала», внутренне радуясь, что мы идем в кино, где целых три часа не придется говорить.
Конечно, Костя был ни в чем не виноват. Он просто открыл мне глаза на происходящее и, что называется, попал под горячую руку.
Возможно, мне стоило остаться дома, побыть одной, чтобы все осмыслить, осознать, сделать выводы. Потому что все, чего сейчас хотелось, – это молчать и ни с кем не разговаривать.
– Попкорн будешь? Ты соленый любишь, я помню.