– Органично смотришься.
– То есть? – Такое заявление выбило меня из колеи.
– Не знаю. – Противореча своим словам, мужчина пожал плечами. – Идет тебе, что ли, это все. Крутишься тут на кухне с салатами, кудряшки свои поправляешь.
– Если это был комплимент, то странный какой-то. Ты уже выпил, что ли?
– Хочешь выпьем?
Пить я в общем-то не хотела и не намекала на это, но Ваня уже налил вино в стеклянный стакан, который стоял на подставке для чистой посуды, и сделал большой глоток.
– Правда, больше тут бокалов нет, придется так.
Не успела я ответить что-либо, как мужчина прильнул к моим губам, передавая терпкий вкус полусладкого вина и привкус страсти.
Мы целовались в чужой кухне, позабыв о салатах и нормах приличия. Каким-то чудом оливье с черносливом остался цел, потому что я сидела попой на деревянной столешнице в сантиметре от него и упивалась страстью этого мужчины.
Ваня целовал горячо, напористо. Его руки блуждали по моему телу так, будто им было все дозволено. И я не могла сопротивляться, просто не хотела этого.
Когда воздуха стало катастрофически не хватать, мы наконец отстранились друг от друга, тяжело дыша.
Ваня стоял, вклинившись между моих ног. Его лоб упирался в мое плечо, а руки продолжали крепко удерживать талию.
– Вообще-то, там еще кружки есть, – отшутилась я, кивая на подставку с чистой посудой.
– К черту кружки, так вкуснее, – сказал мужчина и поцеловал меня еще раз, но на этот раз поцелуй продлился лишь мгновение. И он был совсем не таким. Теперь мягкий, нежный, тягучий…
Я продолжала раскладывать салаты по хрустальным вазочкам, а Ваня стоял совсем рядом и цедил вино из стакана, поглядывая на меня опьяненным не от алкоголя взглядом.
Когда мы с Ваней и салатами появились в гостиной, Маша уже мило щебетала со своими будущими родственниками и рассматривала детские фотографии Сёмы. Все складывалось как нельзя лучше.
– А вот и салатики! Ну что, будем кушать? Ванечка, а принеси еще винцо, пожалуйста. Открыть надо.
– А мы уже открыли, – хмыкнул Ваня. – Сейчас принесу.
За семейным столом говорили о том, о чем принято говорить на первой встрече. О детстве, об увлечениях, образовании, родителях. В общем, ничего особенно интересного.
Мне нравилась атмосфера, которая царила за столом, в этом доме, в этой семье.
Здесь было место любви и пониманию, шуткам и приколам, поддержке и доброму слову. Все было так органично, что улыбка невольно натягивалась от одного уха до другого и не сходила с лица весь вечер.
Но что странно, Маша с Сёмой вели себя как влюбленные голубки. Собственно, так им и полагалось.
Жених шутил, а невеста смеялась, он подкладывал ей салаты, интересовался, не дует ли от окна, и пояснял какие-то традиции и обычаи их семьи.
Это было нормально и даже здорово.
Но что меня смущало, мы с Ваней вели себя совсем как они!
Сёма спрашивал не положить ли Маше еще салата, и Ваня делал то же самое. Речь заходила о какой-то семейной поездке, Сёма начинал рассказывать Маше подробности, и Ваня обязательно говорил о какой-нибудь забавной детали мне.
Сёма выставлял свою невесту в лучшем свете перед родителями, всячески нахваливал ее таланты и достоинства, что мне даже не оставалось работы. А Ваня ставил меня в пример своей сестре и всерьез восхищался моими работой, упорством.
– Евочка, а как вы с Машей познакомились? Давно уже общаетесь?
– У них отношения посерьезнее, чем у нас, – отшутился Сёма.
– Мы в институте познакомились, – сказала я. – Я училась на учителя начальных классов, а Маша на другом потоке на социального работника. Ну и сдружились на каких-то мероприятиях университетских. Я благодарна судьбе и стечению обстоятельств за то, что послали мне этого замечательного человека. Она мне как сестра, честное слово.