Но этот момент закончился. Эта глупая, сентиментальная, абсолютно нелогичная часть меня была убита этими двумя пулями.
— Это он стоит за этим? — Виктор настаивает. — Отдай мне приказ. Все, что угодно.
— Я хочу, чтобы ты вывернул Россию наизнанку. Но найди его.
Он хмурит брови, как будто не расслышал меня правильно.
— Зачем мне это делать? Он вернулся вместе с нами.
Мой рот удивлённо открывается.
— Он... здесь!?
Виктор медленно кивает, все ещё выглядя озадаченным.
В этом нет никакого смысла. Зачем ей сопровождать меня обратно в Нью-Йорк после этого трюка? Если она думает, что сможет одурачить меня, я, блядь, клянусь…
Боль пульсирует в моей груди. Может быть, врачу нужно дать мне больше обезболивающих, чтобы я мог более эффективно справиться с этой ситуацией.
— Разве он не должен быть здесь? — спрашивает мой телохранитель своим обычным подозрительным тоном.
— Где он? Его не было тут с остальными.
— Вероятно, тренируется и бьёт кулаками. Он часто это делает с тех пор, как мы вернулись. И ты не ответил ни на один из моих вопросов. Липовский виноват в том, что с тобой случилось?
Короткий ответ – «да»! Но если я скажу это Виктору, он будет пытать и убьёт Липовского, не задумываясь.
Все не так просто и это не может быть так легко.
Я единственный, кому позволено иметь с ней дело.
Никто, кроме меня.
Поэтому я качаю головой.
— Если это был не он, тогда кто это был? — спрашивает Виктор.
— Наёмники, — я рассказываю ему часть правды. — На них были маски, но я узнал их по тому, как они обращались со своим оружием. Они могли быть врагами моего отца или моими врагами из армии.
— Я займусь этим вопросом.
Я киваю в знак согласия.
— Сделай это незаметно. Я не хочу, чтобы кто-то ещё копался в этом инциденте.
— Может быть, это твоя мать?
— Она не из тех, кто пачкает руки.
— Может быть, Константин?
— Может быть.
Виктор прочищает горло.
— Он... был здесь каждый день с тех пор, как мы приземлились в Нью-Йорке. Вроде как утешал мисс Карину, но он приходил, даже когда её здесь не было.
Я закрываю глаза и откидываю голову назад. Слова Виктора едва доходят до моего сознания. Мои мысли заняты не моей новообретённой жизнью, не моим братом или сестрой, и не моими людьми.