Кирилл отрывает лицо от моей груди, его светлые глаза слипаются от сна, и затем происходит то, чего я никогда раньше не видела.
Он улыбается. Это не ухмылка и не оскал. Это искренняя широкая улыбка, от которой у меня чуть не останавливается сердце.
— Доброе утро, жена.
— Д-доброе утро, — шепчу я, заикаясь, как идиотка. — Муж.
Это действительно вредно для моего рассудка, когда он делает такие неожиданные вещи.
— Совершенно верно, твой муж. Теперь ты миссис Морозова, — он делает паузу. — Единственным недостатком этого является то, что ты носишь тот же титул, что и моя мать.
— Я могу жить с этим.
— Иванова, да? — он ложится на спину рядом со мной и пристально смотрит на меня. — Что там за история?
Я сглатываю.
— Эта фамилия тебе ни о чём не говорит?
— Не особенно. А что должна?
Дыхание слетает с моих губ. Я знала, что он не имеет никакого отношения к смерти моей семьи.
— Я думаю, что нет.
— Ты собираешься сказать мне, почему ты скрываешь свою личность?
Я прикусываю нижнюю губу. Нет никаких причин, почему я не должна ему рассказать. В конце концов, он уже знает мою фамилию, так что может проследить мою историю.
Кроме того, теперь мы женаты, а это приходит с взаимным доверием. Поэтому я перекатываюсь на бок и смотрю на него.
— Помнишь, я говорила тебе, что моя семья была влиятельной, но потом мы обанкротились?
Он кивает:
— Я полагаю, что это либо не вся история, либо прикрытие.
— Да. Мы действительно были влиятельны, но на самом деле не обанкротились. На нас напали в нашем загородном доме солдаты из армии, — у меня дрожат губы, когда события того дня прокручиваются в моей голове. — Мы все собирались на обед в день Рождества, когда они ворвались средь бела дня и открыли огонь по всем, не щадя женщин, детей и даже младенцев. Мои кузены толкнули меня под стол, и они заплатили своей жизнью за это.
Слезы текут по моим щекам, и Кирилл проводит большим пальцем под моими глазами, вытирая их.
— Я потеряла своих родителей и ещё десять членов моей семьи. И своего брата тоже. Мы так и не нашли его тело, но прошли годы, а мне так и не удалось его найти. Мне было... шестнадцать в то время. Мне сейчас уже больше двадцати двух, и я начинаю думать, что он умер где-то в другом месте.
— Кто это «мы»?
— Что?
— Ты сказала, что мы так и не нашли его тело. Есть ли другие выжившие?
Черт. Конечно, Кирилл всегда уделяет такое пристальное внимание деталям.
— Мой дядя, бабушка и самый младший кузен, были единственными выжившими, но нам пришлось жить в бегах, потому что те, кто напал на нас, не успокоятся, пока не уничтожат нас всех.
— Так вот почему ты притворялась мужчиной?
Я киваю.
— Наше убежище было обнаружено, когда мне было около восемнадцати, и меня сразу узнали, вероятно, потому что я так похожа на свою мать. Поэтому после того, как они узнали, что я могу быть единственной выжившей, эти люди разместили моё изображение повсюду на своих внутренних серверах, и моя жизнь была в опасности, поэтому я инсценировала свою смерть, переоделась в мужчину и вступила в армию.