— Нам нужен ещё один свидетель.
— Ты можешь быть одним из них. А теперь начинай.
Пожилой мужчина кивает.
— Берёшь ли ты, Кирилл Морозов, Александру Липовскую...
— Иванова, — шепчу я и смотрю на Кирилла. — Меня зовут Александра Иванова.
Если мы собираемся пожениться, он должен знать моё настоящее имя. Теперь мы будем жить вместе, а это значит доверять друг другу.
Глаза Кирилла не светятся узнаванием, когда он слышит фамилию, и это прямо здесь является доказательством того, что он не имеет никакого отношения к смерти моей семьи.
Вместо этого он сжимает мою руку в своей.
— Ты слышал её. Она Александра Иванова.
— Для этого нам понадобится удостоверение личности ...
— Я принесу его тебе позже. Продолжай.
Мужчина прочищает горло.
— Берёшь ли ты, Кирилл Морозов, Александру Иванову в законные жены, чтобы любить и лелеять её в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?
Внимание Кирилла не покидает моё, когда он говорит с поразительной уверенностью:
— Да!
Я снова готова расплакаться. Черт возьми.
Мужчина смотрит на меня.
— Берёшь ли ты, Александра Иванова, Кирилла Морозова в законные мужья, чтобы любить и лелеять его в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?
Я едва сдерживаю слезы, когда наконец произношу:
— Да!
Глаза Кирилла сверкают глубоким, очень глубоким голубым цветом, которые почти захватили меня своей интенсивностью. Он поднимает мою руку и надевает кольцо на мой безымянный палец, затем протягивает мне свою руку.
Мои руки дрожат, когда я делаю то же самое.
Затем мы расписываемся там, где нам говорит священник или государственный служащий.
— Я объявляю вас мужем и женой. Теперь вы можете поцеловать невесту...
Мужчина даже не закончил свои слова, а Кирилл уже притянул меня к себе за затылок и прижался своим ртом к моему.
Он целует меня так, словно он мой муж.
А я его жена.
Я жена Кирилла.
Я целую его так же страстно, как он целует меня, сопоставляя его интенсивность с моей.
На этот раз я даю волю счастливым слезам.