Та сморщила недовольно нос:
— Я — волшебница!
— Угу, пусть так. Я о другом. Скажи-ка мне лучше, а твой Гаврюха, не фамильяром ли при тебе теперь стал?
— Ага. А как ты понял-то?!
Не отвечая на ее вопрос, ибо — не существенно, если вспомнит, где я был, то сама прекрасно догадается, я продолжил свою мысль:
— Тогда с каких делов ты его так распустила?! Чего это он у тебя развыступался, будто не разумное существо уже, а все еще живущее одними инстинктами?
Сестра посмотрела на меня, потом на кота и с него же спросила:
— Да, Гаврюш, кстати, ты чего?
С непривычки тот видно прибалдел, но глаза на место вернул, пасть захлопнул и, где стоял, там на попу и сел. Но по недовольной морде чувствовалось, что жить «диким» и неразумным, ему нравилось не в пример больше.
— Ты понимаешь, я еще как-то с ним не освоилась, — меж тем поджала губешки сестра, — да я еще со всем не освоилась! — тут она глаза подкатила и всплеснула руками. — Столько всего! Столько всего! — и в показном отчаянии откинулась на подушки.
Впрочем, убиваться долго не стала, а поджала ноги по-турецки и похлопала по дивану рядом с собой:
— Че стоишь? Садись.
Уселся и сразу же предложил сестре:
— Ну, раз такое дело и много всего, то давай, как тебе тут волшебствуется, рассказывай!
Поскольку, если не я первый наеду, то наедут на меня, а я без консультации с дедом, пока рассказывать о своих приключениях не готов...
Маша не подвела, и ее прорвало сразу:
— Да как?! Никак! То нельзя, это нельзя! Только травки перебирай по-тихому и книгу эту дурацкую, в которой будто курячьей лапой все написано, читай! А я, между прочим, еще в первый день, как ты ушел, настоящую магию ощущать начала! Сначала «огонь», потом — позже, «воздух» кажется проснулся. Но только-то и успела тогда, в первый раз, огонек в ладони подержать! Увидели — запретили!
Та-ак, похоже в нашем, чистейшем из техногенных миров, к тому же в самом, что ни на есть, просвещеннейшем веке, кто-то словно в зачуханной Эринии домостой устроить решил? А я-то еще жалел Сули...
— Ничего, Маш, с этим разберемся, — пообещал сестре, — я поговорю об этом с дедом.
Сам же в этот момент, соображал, а чего в таком случае недоговорили мне и в чем ущемлять собираются, если сестре, похоже, даже выбора не предоставили и тупо на целителя готовят.
В этот момент на диван все-таки взобрался Руди и принялся моститься между нами. Потом подобрался Гаврик и оттер дракона от Манькиных ног. Оба при дележе территории сопели, пыхтели и в поисках поддержки заглядывали нам в глаза. И наблюдать за их корячками было бы даже смешно, если б ситуация в целом не вырисовывалась настолько грустной...
Кстати:
— Маш, а что у тебя с поступлением? Ты же вроде хотела в архитектурный? Как теперь со всей этой новой жизнью у тебя получится совмещать?
Насколько я знал, этот интерес владел сестрой последние лет несколько, она даже подготовительные курсы в ННГАСУ закончила. И меня отчасти своими пристрастиями заразила, научив разбираться кое в чем. Но, одно дело поддерживать сестру в ее начинаниях, а другое гореть идеей самому. И поскольку в свое время мне тоже по рукам с моими мечтами надавали, то теперь за Маню с ее стремлениями я неслабо начал переживать.
И не зря.
— Да как? Никак! — опять всплеснула руками сестра. — Как и у тебя с военным училищем! Хотя... нет. Мне попроще. Я врачом все же когда-то мечтала стать... классе в третьем по-моему...
— В смысле? Ты в медицинский собралась?! — поразился я настолько крутой смене курса.
— Ну, а что делать? Я же не смогу руками и травками в нашем мире лечить? Меня же шарлатанкой объявят! А официальным путем, это через учебу на врача идти надо! Я как тетя безвылазно сидеть дома не собираюсь — жить по нормальному хочу! Плохо, что я не готовилась совсем, теперь придется пропустить год, чтоб подтянуть химию... — и хлюпнула.
Испугавшись, что сестра сейчас разревется, я побыстрей перевел разговор:
— Слушай, а скажи-ка мне, у тети с Кобо отношения что ли?