— У Арсения в гараже не завалялась случаем машина времени? Мне тут недалеко сгонять, года на три назад, — хмыкаю с нескрываемой грустью.
— И что бы ты там сделала? Не прилетела на тот конкурс?
— Я бы ни за что не отпустила его. Но, кажется, мой поезд ушел, автобус перевернулся, а самолет разбился. Я у тебя неудачница, мама.
— Ты у меня самая лучшая, дочь! — неожиданно задвигает мама. — Ты добрая, великодушная и сильная. Ты всё исправишь и будешь счастлива. Я знаю, что ты сможешь.
После этих слов моя спина сама распрямляется, а в глазах проясняется. За окнами всё также пасмурно, но для меня мир становится в сто раз светлей. Я забыла, что вера близкого человека может так вдохновлять.
Когда объявляют мамин рейс, мы еще долго обнимаемся. Николь виснет на нас обеих и по очереди целует.
— Мои самые р-р-родные девоськи! Самые р-родные, — повторяет, чмокая в щеки, носы, подбородки — куда попадёт.
— Я всё исправлю, — обещаю одними губами, ловя прощальный мамин взгляд.
Пока не знаю как именно, но я подумаю. Вспомню все правила и сделаю работу над ошибками.
Наш с Николь рейс задерживают из-за шторма. В Барселону мы прилетаем только вечером. Нас встречает Мария.
— Маса! — визжит Николька, увидев ее в зале прилёта. — Там был ш-шторм! — старательно выговаривает нелюбимую «Ш».
— Как отдохнула? — косится Мария на меня.
— Там был шторм. Конкретный! И я не про погоду.
— Не ужилась с мамой?
— С ней как раз всё хорошо. Прилетал Гордиевский, привез с собой цунами.
— А мне сказал, что хочет сделать сюрприз, — хмыкает.
— Он никогда не обманывает. Сюрприз получился умопомрачительным и сногсшибательным, в прямом смысле этих слов.
— Ты ему сказала?
— Не успела. Случилось то, чего я боялась: он узнал не от меня.
— И не от меня! — она выставляет вперед руки, и я киваю. — И что теперь?
— Теперь Николь получит отца, а я потеряла любимого мужчину. Он не простит меня. Без доверия нет любви, а он больше не верит мне. Он так сказал.
— Верни его доверие.
— Как, Маша? По вечерам я строчу ему телефонные письма. Объясняю свои мотивы, прошу простить и забыть те глупости, что наговорила… Извиняюсь за ложные обвинения. Потом читаю их и тошно становится. Не отправляю. Все эти слова не значат ровным счетом ничего!
— Когда слова теряют ценность, на помощь приходят поступки, — говорит Мария и садиться в машину.
Я поднимаю глаза в небо, смотрю в его бесконечную синеву и понимаю, как именно все исправлю. Только что мне подсказали правило.
Глава 29
перемен хочется, как никогда раньше
До самого аэропорта я перевариваю наш малоприятный разговор. Раскладываю по буквам, анализирую и резюмирую: Птичка запуталась. Хотела забыть, но ребенка оставила. Хотела сказать, но упорно скрывала. Дочь моя — это факт, с остальным надо разбираться.
Версия неслучайной гибели ее отца выглядит как сюр, но проверить надо. Батя не святой, конечно, но и не упырь тупорылый. Привались чиновника на своей же стройке — верх глупости. Это уже далеко не девяностые были, у него на тот момент такие связи имелись, что стройнадзор был не указ.
Родина встречает тяжелым серым небом, пробками и лавиной проблем. До конца недели кручусь, как бешеная белка. Пожрать не успеваю! Офис, больницы, встречи, аэропорты, снова офис и больницы…