— Получилось? — спрашивает хрипло.
Отчаянно мотаю головой, чувствуя, как по щекам стекают две теплые слезинки. Я быстро растираю их и всхлипываю.
— Не понимаю тебя, Птичка. Честно. Как ни стараюсь, — произносит он спокойно и поднимается. — Мне пора ехать.
Я тоже встаю.
— Зачем ты приезжал?
— Увидеть дочь.
— Как ты узнал? Мария рассказала?
— Тебя рассекретили Гарик с Ариной. Несложно было сложить два и два.
— Плохо вышло. Я хотела сказать, но никак не получалось, — лепечу, шмыгая носом.
Он смотрит на меня снисходительно, но холодно. Совсем чужой.
— Николь считает отцом твоего бывшего мужа?
— Нет, — спешу уверить, — она не помнит Мишу. Мы не общаемся. Наш брак был фиктивным.
После этих слов Никита подвисает. Хмурит брови и щурится, словно что-то вычисляет в уме.
— Что она знает о своем отце?
— Правду. Он живет очень далеко, в другой стране. Много работает и не может приехать. Она пока не ходит в садик, поэтому не задавала лишних вопросов.
— Значит, я успел. Через две недели я снова прилечу в Испанию, и мы оформим отцовство. Николь станет Гордиевской…
— Нет, — я машу руками, — Я не хочу, не нужно менять фамилию.
— В смысле нет? Николь будет носить мою фамилию, София.
У него заметно раздуваются ноздри.
— Нет! — я начинаю плакать.
— Будет, Соня. Сто процентов. Хочешь ты этого или нет! — отрезает и направляется к двери.
Я встаю у него на пути.
— Нельзя! Пойми меня, пожалуйста. Я не могу этого допустить. Из-за твоего отца.
Никита хмурит брови:
— Он здесь каким боком?
— Помнишь, я говорила, что мой папа погиб? — Кивает. — Так вот, он работал в стройнадзоре и погиб на стройке холдинга «Град». И это было неслучайно. У наших отцов был конфликт, — рассказываю я, немного заикаясь.
— Что ты хочешь этим сказать? — Никита подозрительно косится.
— С тем домом что-то было не так. Я только знаю, что на моего папу упало перекрытие, и все говорили, что неслучайно.
— Следствие было?
— Постановили, что несчастный случай. Но это не правда! Моего папу устранили!