Даже не пытаюсь скрыть удивления. Когда три года назад я тут неподалеку работала официанткой, эта зеркальная глыба производила на меня впечатление чего-то абсолютно недосягаемого.
— Это я захотела, — спустя некоторое время поясняет Арина, потому что Никита подозрительно долго молчит, — С прошлого приезда мечтала побывать в этом месте из-за потрясающих видов. В моем положении полезно смотреть на все красивое.
— Сегодня будет крутой закат, — вступает в разговор Гарик. — Надо бы заселфиться на его фоне.
Мы забираем ключи и оставляем вещи беллбою. Решаем сначала подняться на одну из открытых площадок и полюбоваться видами, а потом уже заселиться в номера.
Гарик предлагает выпить по бокалу шампанского в лаунж-баре недалеко от лобби. Там мягкие кресла, приглушенный свет и звучит приятная музыка. Посетителей почти нет.
Я ошеломленно рассматриваю некогда недосягаемое изнутри. Вспоминаю, как поражалась обстановке в Маджестике, в котором останавливался Никита. В этом отеле мне нравится больше. Он не такой помпезный, гораздо современней и демократичней.
От шампанского вежливо отказываюсь, мотивируя тем, что хочу поддержать беременную Арину. Пока выбираю фреш, отвлекаюсь на общение с официантом и не замечаю, как Никита исчезает. Полагаю, уходит в туалет, хотя мог бы и предупредить.
Минут через десять напоминаю Белецким, что пора идти, если они хотят пофоткаться до наступления сумерек.
— Да, пора! А то и вправду пропустим всю красоту! — соглашается Гарик, то и дело выглядывая за мое плечо.
Мы поднимаемся на какой-то там этаж. Я не замечаю, на какой именно, потому что набираю Никиту, чтобы предупредить. У него нет связи. Вероятно, тоже уже вошел в лифт, а в нем телефон не ловит.
— Идём! — Белецкий приобнимает меня за талию.
— Я подожду Ника, — упираюсь, снова набирая номер Гордиевского.
— И все пропустишь! Пора!
Он настойчиво подталкивает меня вперед, двери открываются, я делаю шаг и резко торможу.
Что это?
Горящие свечи дорожкой по полу, разноцветные лепестки повсюду … Тут у кого-то праздник? Вечеринка? Нам сюда нельзя, наверное.
Делаю шаг и снова останавливаюсь. Заторможено рассматриваю пол, усыпанный лепестками роз, поднимаю глаза и понимаю, что праздник здесь у меня. Светящиеся буквы MARRY ME[1] — прекрасный спойлер того, что произойдет через минуту.
Перед буквами сердце из тех же лепестков и свечей, в центре его мой сказочный принц. Красуется и уверенно улыбается, будто и не волнуется вовсе…
Я улыбаюсь, чувствуя, как от волнения немеют губы и во рту пересыхает. Главное, не свалиться в обморок от переизбытка эмоций и не испортить все это волшебство.
Играет заводная песенка «Marry you» и здорово разряжает обстановку. Под такую музыку хочется танцевать и смеяться, а не лишаться чувств.
— Hey baby, I think I wanna marry you,[2] — подпевает Никита, жестом приглашая подойти.
На одно короткое мгновение закрываю глаза. Когда-то такие инсталляции для предложения руки и сердца я делала для своих клиентов. Украдкой подсматривая за трогательным моментом, каждый раз не могла сдержать слез. Но сейчас мне совсем не хочется плакать.
Мой Ники, он такой красивый, поет и подмигивает мне. Он выглядит абсолютно счастливым, от него исходит запредельная уверенность. Он уверен в себе, во мне, в нас. Как я могу в чем-то сомневаться рядом с ним? Да ни за что! Делаю глубокий вдох и не иду — бегу к нему. Подлетаю и висну на шее, а он приподнимает и кружит.
«Just say yeah, yeah, yeah, yeah-yeah…/ If you're ready, like I'm ready»[3] — поет Бруно Марс.
В небе пылает ярчайший закат. Вокруг слышны аплодисменты.
— Будешь моей навсегда?
— Навсегда! Да!
Вот и все слова. Никаких долгих речей, никакого официоза.
Ну, почти никакого. На одно колено Никита все же встает и кольцо мне на палец надевает. И в глаза при этом смотрит, и шепчет, что любит. И потом мы снова целуемся.
А тест с двумя полосками я покажу ему в полночь. И после неожиданного для меня победоносного вопля альфа-самца Гордиевский признает, что несмотря на все его старания и приготовления, своим сюрпризом я его уделала.