Я задыхаюсь от собственного дыхания, и любые логические мысли, кажется, вылетают в окно.
— Ты…что?
— У тебя нет проблем со слухом, так что прекрати вести себя так, как ведешь себя, — его свободная рука гладит мою щеку, затем медленно движется к моему рту. — Я хотел трахнуть тебя с тех пор, как мы были в той деревне. Я подумывал о том, чтобы положить тебя на землю, раздвинуть твои ноги и взять то, что я хотел. Я фантазировал о том, как оставляю свои следы на этой полупрозрачной коже и не позволяю им исчезать. Я представлял, как беру тебя снова и снова, пока ты не закричишь и не заплачешь, умоляя о большем.
Мое тело обмякает, прижимаясь к его телу, когда моя температура достигает точки кипения. Мои уши горят и покалывают, умоляя о большем.
Но это не единственное место, которое пульсирует с каждым спокойным словом, слетающим с его губ. Между ног пульсирует, и мне приходится сжать ноги. Небольшое смещение заставляет мою задницу касаться его массивной эрекции.
Я замираю, так боясь дышать, что делаю это только небольшими порциями.
— Хотя это так заманчиво — раздвинуть твои ноги и трахнуть тебя, но я не буду. Ты знаешь почему?
Я качаю головой, безуспешно пытаясь игнорировать всепоглощающее чувство разочарования, которое охватывает меня.
— Кажется, я не могу понять тебя…пока, и я не связываюсь с возможными врагами.
— Я… не твой враг. — Если бы это было так, я была бы давно мертва.
Он прищуривает глаза.
— Ты что-то скрываешь, или возможно, некоторые вещи. Я ни на секунду не поверю, что ты следовала за мной вест пусть из России только для того, чтобы сделать карьеру телохранителя.
— Тогда почему ты позволил мне увязаться за тобой?
— Я же сказал тебе. Потому что ты будешь у меня под рукой.
— Держи своих врагов поближе, да?
— Что-то вроде этого — он опускает кончики пальцев на мое бедро. — Мы можем исправить эту ситуацию, если ты признаешься.
— Ты не священник, с чего бы мне тебе исповедоваться?
— Нет, это не так. Но я могу быть твоим отцом на Небесах.
— Я отказываюсь— я начинаю отталкивать его руку, но с таким же успехом я могла бы сдвинуть гору.
— Не будь упрямой. Я знаю, что ты хочешь меня, Солнышко. Ты смотришь на меня, когда думаешь, что я не смотрю, и тебе даже становится жарко и беспокойно. Я чувствую запах твоего возбуждения прямо сейчас. Если я просуну руку тебе между ног, я тоже это почувствую.
— Какая жалость, я тоже не связываюсь с врагами — на этот раз, когда я толкаю его руку, он отпускает меня.
Мне удается нормально дышать только тогда, когда я вскакиваю с кровати и встаю на безопасном расстоянии от монстра в сшитой на заказ одежде.
— Если тебе ничего не нужно — я киваю и разворачиваюсь, едва сдерживая желание побежать к двери.
— Беги сколько хочешь, Саша, но в один прекрасный день ты признаешься, и я вознагражу тебя.
Я оставляю попытки выглядеть стойко и срываюсь на бег.
Если я откажусь иметь дело с этими мучающими меня чувствами, они ведь исчезнут, верно?
21
САША
Три дня спустя у меня исчезает синяк от удара Дэмиена, и напряжение в доме поднялось на ступеньку выше.
Юля всегда смотрит на Кирилла так, словно хочет его задушить, что неудивительно, учитывая, что он действительно похитил ее.
Константин действовал хитро и неоднократно уходил на встречи. Юрий сказал мне, что потеря влияния отца не означает, что он вышел из игры. У него все еще есть влияние матери, и он будет использовать его в полную силу.