— Я теряю к тебе уважение, пока мы разговариваем.
Наконец, они замечают мое присутствие, и их препирательства прекращаются.
Я смотрю на Виктора:
— Мой отец мертв. Объяви об этом, прими меры и сделай все возможное, чтобы получить завещание от адвоката.
Он замолкает на секунду, прежде чем приходит в себя.
— Да, сэр.
Саша, однако, остается замороженной еще долго после того, как Виктор исчезает за углом. Ее губы приоткрыты, поза напряжена, и она выглядит так, словно увидела свой худший кошмар.
— Что значит «мертв»? Он не может…
— Он не может? — я повторяю.
Она открывает рот, но он снова закрывается, потом открывается, как рыба, вытащенная из воды.
— Умриии! — Пронзительный женский крик наполняет воздух, когда моя сестра нападает на меня с ножом.
Как говорится, дом, милый дом.
16
САША
Я думаю, мне не нравится это место.
Вычеркни это. Я уверена, что нет.
С тех пор как мы сюда попали, это было одно шоу уродов за другим. И это о чем-то говорит, учитывая все бедствия, которые я оставила позади в России.
Во-первых, есть женщина, которая заискивала перед бесчувственным монстром Кириллом, но назвала меня подозрительной. Затем мы перешли к странной матери, которая категорически попыталась выгнать своего сына, как только он вошел, а затем дала ему пощечину.
Я даже не успела переварить все эти события, когда Кирилл так холодно и бесстрастно объявил, что его отец умер.
Например, человек, ради которого я проделала весь этот путь, чтобы узнать, что случилось с моей семьей и почему они стали мишенью, ушел. У меня были все эти стратегии, чтобы сблизиться с ним, но сейчас ни одна из них не сработает по очевидным причинам.
Я все еще пытаюсь обдумать последствия, когда другая сумасшедшая женщина бросается на Кирилла со спины, держа в руках большой кухонный нож.
Обычно люди замирают в подобных ситуациях. Я, конечно, сделала это давным-давно, когда мои кузены были убиты у меня на глазах. Я не могла пошевелиться и даже подумывала о том, чтобы умереть прямо здесь и тогда.
Однако сейчас это не так. Я не знаю, может быть, это из-за военной подготовки, но мои рефлексы стали острее, а время реакции увеличилось со средней до молниеносной.
За долю секунды я хватаю Кирилла за плечо и начинаю разворачивать его. Я слишком поздно понимаю, что если я оттолкну его с дороги, то буду той, кто получит удар ножом в мое все еще заживающее плечо.
Но это меня не останавливает. Как раз в тот момент, когда я думаю, что успешно оттолкнула Кирилла, он без особых усилий отталкивает меня с силой, которая отбрасывает меня к стене. Боль взрывается в моем поврежденном плече, но мое здоровое плечо принимает на себя большую часть удара.
Нож рассекает его руку сбоку, и из нее вытекает кровь, окрашивая его белую рубашку в ярко-красный цвет, а затем капает на пол.
Из-за силы ее выпада девушка, которая выглядит примерно моего возраста, врезается в стену рядом со мной. В мгновение ока она выпрямляется, в ее глазах, которые чуть темнее, чем у Кирилла, светится ярость. Хотя волосы у нее светлые и длинные, доходящие до подола шелковой ночной рубашки и путающиеся в пуговицах.
Она крепче сжимает нож, с которого капает кровь, и многозначительно смотрит на Кирилла. Он даже не обращает внимания на свою рану и не проявляет никаких признаков дискомфорта.
Иногда я задаюсь вопросом, человек ли он на самом деле или робот в образе человека. Чем больше я вижу его холодную реакцию на события, тем больше убеждаюсь, что его внутренности более ледяные, чем эти пугающие глаза.
— Привет, Карина. Означает ли это приветствие, что ты скучала по мне?
— Я убью тебя! — рычит она сквозь стиснутые зубы, затем снова бежит в его направлении.