— Наглец! — выплевывает она.
— Так ты продолжаешь говорить мне, мама. Я рад оправдать твои ожидания.
Она снова поднимает руку, но на этот раз крепко сжимает ее, прежде чем дотронуться до моего лица.
От Саши.
— Пожалуйста, воздержитесь от физического насилия над ним, иначе я приму решительные меры.
— Ты…кто… Имеешь наглость прикасаться ко мне… — Юля, явно потерявшая дар речи из-за такого неожиданного поворота событий, смотрит на Сашу так, словно она демон.
Константин начинает отталкивать ее.
— Я собираюсь убить этого ублюдка.
Я хватаю Сашу за свободную руку и толкаю ее в сторону Виктора, чтобы он держал маленького суицидального засранца в узде.
— Как он смеет прикасаться ко мне? — Юля чуть ли не кричит во все горло. — Я хочу, чтобы он умер. Прямо сию минуту!
— Да, нет — я ухмыляюсь. — Александр просто слишком серьезно относится к своей работе телохранителя. Он плохо реагирует всякий раз, когда мне причиняют вред, поэтому я советую вам воздержаться от этого в его присутствии.
— Так ты теперь собираешь бездомных кошек? — Слова Константина пронизаны насмешкой.
— Может быть. По крайней мере, они более лояльны, чем твои наемники. — я начинаю оборачиваться. — Я ухожу, чтобы повидаться с отцом.
— Ты не выиграешь в этом, Кирилл, — кричит он из-за моей спины. — Власть изменилась с тех пор, как ты ушел, и теперь мяч на моей стороне.
Я бросаю на него взгляд через плечо.
— Ты так говоришь, как будто я не могу просто забрать его обратно.
— Рано или поздно ты уйдешь. Я тебе это обещаю, — уверенно говорит Юля своим раздражающим аристократическим тоном.
Но я не обращаю на нее никакого внимания.
Саша, однако, двигается не так быстро, как мы с Виктором, вероятно, впиваясь взглядом в Юлию или во что-то столь же бесполезное вместо этого.
Виктор почти тащит ее за собой, что-то шепча ей отрывистыми словами.
Вскоре после этого мы втроем стоим перед кабинетом моего отца. Однако его старший охранник говорит нам, что он в своей спальне.
Мои родители не жили в одной комнате с тех пор, как я себя помню.
Виктор и Саша остаются снаружи, когда я стучу в дверь и, не дожидаясь ответа, проскальзываю внутрь.
Темные шторы задернуты, отбрасывая непроглядную тень на огромную комнату. Зловоние болезни витает в воздухе, смешиваясь со стенами. Я нажимаю на выключатель, заливая помещение резким желтым светом.
Раздается кашель, а затем из угла комнаты до меня доносится стон боли. Кровать скрипит под непомерным весом, лежащим на ней, и тихий голос шепчет:
— Кирилл, это ты?
Конечно, даже когда он чертовски болен и борется со смертью зубами и ногтями, он знает, что я был в пути.
Он все спланировал. Сделал так, чтобы это произошло, и не дал мне ни малейшего шанса на спасение. Да, я мог бы заставить своих людей вернуться и настоять на том, чтобы остаться в России, но тогда я не смог бы отомстить этому человеку.
Я подхожу к его кровати, держа одну руку в кармане брюк, а другую небрежно свесив сбоку.
Мой отец всегда был больше, чем жизнь, поэтому видеть в нем тень своего прежнего «я» странно. Неужели это действительно великий Роман Морозов?