— Так и есть.
— Их очень трудно найти. Цени его, пока можешь — она делает паузу, и ее лицо снова светлеет. — О, вот и они.
Через кухонное окно я мельком вижу, как Николай и Кирилл входят в парадную дверь с пакетами продуктов.
Надя вытирает руку о фартук и идет встречать мужа. Кирилл заносит пакеты с продуктами в дом, но вскоре снова появляется во дворе, выходящем на кухонное окно.
Тяжелое зимнее пальто никак не скрывает его крепкого телосложения. Иногда он выглядит ничем не отличающимся от зверя с его резкими чертами лица и неприятной аурой. В других случаях, когда он носит очки, он выглядит как утонченный джентльмен.
По крайней мере, со стороны.
Он направляется к сараю, затем возвращается с топором и несколькими большими кусками дерева. Затем он начинает колоть дрова. Несмотря на то, что шторм закончился, все еще холодно и продолжает идти снег. Однако Кирилла, похоже, это не волнует, поскольку он снял пальто и остался в одном шерстяном кардигане.
Он продолжает колоть дрова резкими, точными движениями, которые привлекают мое внимание.
Я не могу отвести от него взгляд.
С того самого утра, как я бесстыдно потерлась о его эрекцию, между нами все было по-другому.
Да, он держит меня за руку всякий раз, когда Надя достает свою иглу ужаса, но он больше не спит на кровати.
На самом деле, я не думаю, что он вообще много спит, а если и спит, то на стуле, где проводит большую часть ночи, читая какую-то книгу, которую дал ему Николай.
Он взял за правило вступать в физический контакт только тогда, когда это необходимо. И по какой-то причине это расстраивало меня без всякой видимой причины.
Я кладу нож на разделочную доску и тру пальцы друг о друга. Если я хочу дышать правильно, я должна что-то сделать с этой ситуацией. После минутного раздумья я наливаю чашку чая, надеваю пальто и направляюсь к входной двери. Я улыбаюсь, услышав далекие голоса Нади и Николая, доносящиеся из их спальни. Она ворчит на него из-за того, что он недостаточно одет и что ему нужно следить за своим здоровьем.
К тому времени, как я переступаю порог, моя улыбка исчезает, и это связано не столько с леденящим холодом, сколько с человеком снаружи.
Мои поры наполняются страхом, который является знакомым чувством всякий раз, когда я нахожусь рядом с Кириллом.
— Я принесла немного чая — мой голос на удивление приветлив и спокоен.
Он поднимает голову от своего занятия, и я снова оказываюсь в ловушке его ледяных глаз, которые позорят зиму и весь ее снег. Его наказывающий взгляд изучает меня с головы до ног, и мне приходится приложить все силы, чтобы не съежиться.
— Что? — Говорю я менее уверенным тоном, чем раньше.
— Ты можешь двигаться с комфортом, не нагружая свою рану, да?
Я киваю.
Он оставляет топор и надевает пальто.
— Пойдем со мной.
— Куда?
— Куда-нибудь в уединенное место, где они не смогут нас услышать.
О.
Не зная, что делать с чашкой чая, я ставлю ее на разделочную доску и следую за ним. Шаги Кирилла съедают расстояние в мгновение ока, и мне приходится бежать трусцой, чтобы догнать его.
Мы заходим в небольшой лес, окружающий деревню, прежде чем он останавливается под гигантским деревом, прислоняется к нему и скрещивает руки и лодыжки.
Какое-то мгновение он остается таким, ничего не говоря, и я сопротивляюсь желанию спросить, но я поняла, что Кирилл не из тех, кого можно к чему-то подталкивать.
— Мы возвращаемся, — наконец объявляет он.