Так он велел мне называть его. Просто Кирилл.
Легкое подергивание приподнимает его губы. Это не совсем улыбка, но что-то близкое к ней.
— Я знаю.
— Ты знаешь?
— Ты сказала это, когда была почти без сознания. Александра, а не Александр.
— О! — я прикусываю нижнюю губу, и его внимание следует за движением, медленно повышая мою температуру.
Я рывком отпускаю губу и прочищаю горло.
— Я… это когда ты узнал, что я женщина?
— Нет.
— Тогда…когда ты это сделал?
— Когда я впервые увидел, как на тебя напали твои бывшие товарищи по команде.
— Что?
— Что? — холодно повторяет он с невероятным спокойствием.
— Ты… знал с самого начала?
— А разве я не должен был этого не знать?
— Нет. И, серьезно, ты можешь перестать говорить так, как будто это несерьезный вопрос?
Он поворачивается и смотрит на меня, скрестив руки на груди.
— Я весь внимание.
Довольно трудно смотреть ему в глаза слишком долго, не говоря уже о том, чтобы разговаривать с ним в лицо, но мне удается контролировать свою ненормальную реакцию.
— Я… должна выглядеть как мужчина, несмотря ни на что, так что… эм, ты можешь, пожалуйста, сохранить это в секрете?
— Как я уже сказал, это не мое дело.
Тяжелый груз спадает с моей груди, но облегчение длится недолго. Меня поражают все те случаи, когда я пыталась, говорить и вести себя как мужчина.
Капитан, должно быть, счел меня смешной.
И все же я бормочу:
— Спасибо.
Он пожимает плечами, как будто ему не за что быть благодарным. Но для меня это так. Много.
— Когда мы сможем покинуть это место? — Спрашиваю я.
— Не в ближайшем времени, — он указывает большим пальцем себе за спину. — Там снежная буря, которая продлится несколько дней. В такую погоду опасно даже выходить в город.
— Как насчет базы? Тебе удалось связаться?
— Тихо. Там нет приема из-за шторма. Пока мы не найдем возможности уехать, пара снаружи должна верить нашей истории о муже и жене. Здесь не доверяют солдатам, и Надя уже спрашивала меня, почему у нас нет колец.