— Сейчас уже полтора раза. Не дважды.
— Все еще больше, чем нужно.
— Ты не родился горой, Виктор. Улучшение требует времени.
Он прищуривает глаза.
— Если бы я не знал лучше, я бы сказал, что ты защищаешь скользкого ублюдка.
— Так и есть черт возьми. Но кто-то должен играть роль адвоката дьявола.
Правда остается правдой, как бы мне ни не нравились изменения в содержании и стратегии, я предпочитаю юнита, когда он рядом, и это странное признание, с которым мне потребовалось некоторое время, чтобы смириться.
Я делаю шаг вперед, и Виктор следует моему примеру. Увидев нас, весь шум стихает, солдаты выпрямляются и отдают честь.
Виктор делает им знак «вольно», и они сразу же подчиняются. Мой взгляд падает на Липовского, который все еще стоит между Максимом и Руланом, его лицо красное и такое мягкое, что для него должно быть преступлением служить в армии.
Ты снова отвлекаешься.
Я позволяю своему взгляду блуждать по остальным моим людям.
— Как вы все знаете, завтра мы отправляемся на задание. Виктор уже разделил роли, и мы практиковали путь, который мы пройдем, достаточно раз, чтобы вы могли распознать его во сне. Начиная с сегодняшнего вечера, я хочу, чтобы вы забыли все, включая свои имена, и помнили только план. Как обычно, мне нужно, чтобы вы все вернулись целыми и невредимыми. Если вы умрете, я приду и убью вас снова.
Некоторые хихикают, другие кивают, скрывая смех, но одного строгого взгляда Виктора достаточно, чтобы вернуть им серьезное настроение. Он мудак. В этом нет никаких сомнений. Полезный мудак, но все равно мудак.
— Мы снова рассмотрим план завтра утром, — продолжаю я. — Вы свободны.
Они снова отдают честь, и я поворачиваюсь, чтобы уйти. Виктор остается, вероятно, чтобы пилить их, за то, что они осмелились повеселиться.
Когда я нахожусь в холле, я замечаю, что я не один. Я также могу понять, кто это, не оглядываясь назад. Только у одного в моем подразделении легкие шаги, и он не пытается их скрыть.
— Чего ты хочешь, Липовский? — спрашиваю я, оборачиваясь.
Он резко останавливается и тяжело сглатывает. Его рубашка смята вверху, открывая тонкие, как волосы, вены, выглядывающие из-под его светлой кожи. Липовский, явно застигнутый врасплох, переминается с ноги на ногу, изучает окружающую обстановку и тяжело дышит, прежде чем, наконец, смотрит на меня.
— У меня нет целого дня — говорю я, когда он стоит и ничего не говорит.
— Вы… Виктор дал мне роль дублера.
— И что?
— Почему я не могу быть на передовой?
— Потому что ты слишком непостоянен, и я не могу доверять тебе в точном и чувствительном месте.
— Я вхожу в пятерку лучших снайперов.
— Это ничего не значит, когда тебе не хватает опыта в полевых условиях.
Его глаза сияют тем приводящим в бешенство вызовом, который одновременно заставил меня заметить и захотеть раздавить его своими ботинками в тот первый раз.
— Как я получу этот опыт, если вы мне его не даёте… сэр?
У маленького засранца хватает дерзости вести себя подобающе и в соответствии с протоколом. Было бы так легко уничтожить его и сломить его дух настолько, чтобы он добровольно ушел.
Но в этом нет ни необходимости, ни удовольствия.
Я делаю шаг вперед.