— Нет, иди на уроки — отвечаю, опустив голову, потому что внезапно захотелось улыбнуться. — Я сейчас брюки ототру и пойду домой.
— Не расскажешь?
Мотаю головой.
— Нет, опять разборки начнутся. Надоело.
— Тогда я скажу, что ты плохо себя почувствовала и пошла домой.
— Спасибо — благодарю, сдерживая порыв обернуться к ней, а может даже обнять.
Слышу, как она мнется, потом шумно вздыхает и выходит из душевых.
Уже начинается урок, а я все тру свои штаны. Вроде смыть получилось, только мокрых пятен и разводов много. Сначала пытаюсь просушить феном, но напор слабоватый. Затем просто развешиваю на полотенцесушителе у выхода из душевых. Решаю подождать минут десять, чтобы немного подсохли, а то по дороге совсем закоченею.
Возвращаюсь в раздевалку и застываю на месте. На лавке с вещами в руках сидит Кетлер. Застываю в дверях. Макс тут же поднимает голову и смотрит так по-мужски, хаотично разглядывая неприкрытые участки моего тела.
Замечаю, как дергается его кадык, а у самой сердце сразу же пропускает удары, и по коже, прикрытой лишь полотенцем, ползет озноб.
Он поднимается и протягивает мне вещи, которые держит в руке.
— Можешь одеть пока вот это, чтобы уроки не прогуливать — подходит совсем близко, непозволительно близко. — Держи.
Хватаюсь за узел на полотенце и крепко его сжимаю, чтобы, не дай бог, не слетело.
— Чье это? — спрашиваю, а у самой голос дрожит.
Мне бы выгнать Кетлера сейчас, накричать. Но, в голове совсем другие мыслися. Может, я и хочу, чтобы он вот так стоял передо мной.
— Футболка моя, а брюки Аксеновой.
— А она тогда в чем?
— Лосины спортивные нацепила.
— Так ее же выгонят, в спортивном нельзя.
Макс склоняет голову набок и дергает уголком рта.
— А тебе не плевать?
Растерянно смотрю на зажатые в руке вещи.
— Футболку возьму, а брюки отдай ей, пожалуйста. Не хочу в ее тряпье ходить. К тому же я свои оттерла, скоро подсохнут.
Макс кидает их на лавку.
— Сама заберет.
Принимаю из его рук футболку. Глаза у Макса в миг становятся темными, радужка скрывается за зрачком. Он смотрит то на губы, то в район ключиц.
— Я с Леркой поговорил. Ни Аксенова, ни Герасимова тебя больше не тронут — на его губах промелькнула озорная улыбка. — Но Светку ты хорошо приложила.
— Сама напросилась — пожимаю плечами и робко улыбаюсь в ответ.
Макс больше ничего не говорит, просто отступает назад и, все также улыбаясь, выходит в коридор.
Но я успеваю лишь освободиться от полотенца и натянуть трусы, как дверь глухо хлопает. Я знаю, это он. Можно даже не оборачиваться. Сердце заколотилось, адреналин распостранился по крови, достигая всех участков тело и сбивая дыхание.