— Любимая, пойдём, — растянув губы в довольной ухмылке (прямо как сытый кот), мурлыкнул он.
По инерции пошла следом. И лишь когда миновали лестницу, отмерла и начала с интересом оглядываться, но быстро устала от однообразных коридоров с зелёными коврами на деревянном полу с золотым узором, тяжёлых портьер, картин на оббитых тканью стенах, множества ваз с неизвестными цветами и без, статуэток и вездесущей позолоты.
— Устала? — Сай заметил мое поникшее настроение.
— Немного.
Не сбавляя хода, муж подхватил меня на руки и стремительно понес по очередной мраморной лестнице.
Немногочисленные слуги при нашем появлении прижимались к стене и кланялись, а стоило пройти, бросали вслед ошарашенные взгляды. Впрочем, заметив на себе мой взгляд, повторно опускали головы, покрываясь румянцем.
Наконец Сай остановился, с ноги открыл дверь и внёс меня в комнату, свет в которой зажегся при нашем появлении.
Гостиная — сходу определила я, но разглядывать особо не стала.
— Вон там, — кивком головы муж указал на дверь слева, — спальня моей жены, но ты в ней спать не будешь.
— Почему? — любопытство во мне лениво приподняло голову.
— Потому что мы будем спать здесь.
Комната, в которой очутились оказалась мужской спальней. Почему мужской? Темная, лаконичная, без изысков, тепла и уюта. Сразу видно, что женской руки здесь не было.
— А вторую можно посмотреть?
— Чем тебя эта не устроила?
— Мрачноватая.
Меня отнесли в другую комнату, смежную с этой и сходу поняла, что мужская лучше. Нет, я ничего не имею против розового, но когда вся спальня рябит поросятиной…
— Хорошо, пусть будет, по-твоему, — пошла на попятную я. — Только сначала не плохо было бы принять душ.
— У нас только ванна, — отчего-то он широко-широко улыбнулся, заставив почувствовать неладное. — Зато большая. Как раз для двоих.
— Сай! — воскликнула я, скрывая голову на его груди.
— Что Сай? Я уже 82 года Сай.
— Сколько? — уставилась на него широко распахнутыми глазами.
— По местным меркам я отношусь к молодежи. Продолжительность жизни фей гораздо выше вашей.
— То есть через сорок лет я буду сморщенной старухой, в то время как ты останешься таким же цветущим и пахнущим?
— Нет, — я тут в ужасе, а он смеётся, — не думаю, что твоя кровь даст тебе состариться так рано, но на всякий случай завтра проведем один обряд.
— Какой?
— Разделения одной жизни на двоих.
— Это не опасно?
— Нет.
— Что ты делаешь? — возмутилась, когда меня опустили на пол и принялись мастерски раздевать.
— А ты решила купаться в одежде? — иронично усмехнулся он.