Стыдно за реакции тела, девчонке хочется зажмуриться. Он сжимает капкан вокруг неё теснее. Алекса прикоснувшись к его губам кончиками пальцев, игнорирует лёгкий поцелуй, ударивший по подушечкам разрядом электричества.
— Здесь не мои губы, слышишь не мои. Ничего не меняется, — отнимает ладонь предательски моргнув, закусила губу. — Не трогай меня больше никогда, не желай прикасаться, забудь. Меня для тебя не существует. Жалею… — перевела дыхание.
Он выпустил из рук, выпрямившись в полный рост, подбородок сам собой задирается высокомерно. Смотрит на неё с высоты своего роста.
— Лекс, но я же всё вижу, чувствую в конце концов.
— И ничего не меняешь. Ты живёшь с другой. Жалею о каждом дне проведённом с тобой, слышишь Богдан, я хочу чтобы ты исчез, будто тебя никогда и не было, — пятится задом от него.
— Ты врёшь, — ярость опасно плескается в нём.
— Это ты мне врёшь каждым своим касанием. И всегда врал! Ты же с самого начала решил, я идеальна только для постели, а все они для отношений, мирных и спокойных, — сожалея о сказанном замолкает. Сама уже у двери. — Дико жалею о каждом дне. О каждом поцелуе, о каждом прикосновении. Никогда не подходи ко мне. Никогда не прикасайся ко мне. Я выкинула на мусорку всё, что было между нами, это всё ничего не стоит. И тебя не существует, — еле слышно говорит.
Резко развернувшись сбегает, слёзы ручьём несутся по щекам. Лёгкие в спазме отказываются дышать. Как много наговорила, буквально во всём призналась. Зато честно и правдиво, пусть теперь так, навсегда исчезни. Захлопнув дверь комнаты, замечает мигающий телефон на подоконнике. Всхлипнув, готова швырнуть о стену, но в последний момент не делает этого и сжав зубы принимает вызов.
— Привет красавица, — улыбка в голосе.
— Постебать звонишь? — не получается скрыть эмоций.
— Алекса, — тон мгновенно меняется. — Что случилось?
Она молчит, справляется с собой. Как он вовремя звонит каждый раз. Даже удивительно.
— Плачешь?
Тишина.
— Ты, где сейчас?
— Дома.
— Сейчас приеду, — отключается.
Испуганно моргает глазами, куда это он приедет. Дрожащими пальцами набирает перезвонить, впервые сама. Отвечает мгновенно.
— Не надо никуда приезжать.
— Ты же не говоришь, что случилось, как я тогда должен поступить.
— Чувствую себя плохо, в зеркале отражение не радует, терзает депрессия.
— Не стыдно врать? Обещали же говорить как есть.
Резко выдохнув сгребает волю в кулак и сквозь слёзы ухмыляется.
— Теперь постоянно потыкать этим будешь.
— Буду, постоянно и каждый день, — интонация намекает. — Собирайся, идём на прогулку.
— Давай позже, часа через два.
— Замётано. Через два часа я у подъезда.
И как она собралась попасть домой, а потом сбежать… Старой тропой, через задний двор. Закрыв глаза мотает головой. Уимберг сам её грохнет, и таким образом решит все свои проблемы раз и навсегда. Что творит?! Решительно шагает в душ смывать с себя прошлое, повторяя сквозь зубы: сила духа, уже не люблю.
Вернувшись, по привычке взгляд в окно, красавицы итальянки уже нету. Одевает джинсы, футболку белую, и раз уж придётся сначала попасть домой, там и захватит куртку. Солнце-то вернулось на небо днём, но холод не отступил, а уж тем более по темну. Высушив волосы сбегает по лестнице.
— Привет красавица, — сидит на диване Нестеров младший, с мобильником в руках.