Тогда я была дезориентирована, не знала, что реально, а что галлюцинация. Когда я пришла в себя, то обнаружила, что лежу на диване перед уютным камином в коттедже. На журнальном столике были сложены пара мужских тренировочных штанов и толстовка. Там же лежала аптечка и несколько обезболивающих таблеток.
Но Джереми не было видно.
У меня до сих пор болит грудь при мысли о том, как он исчез в ночи, не сказав ни слова. Даже записки или сообщения.
И я ненавижу эти эмоции.
Я, как никто другой, должна знать, что у нас с Джереми ничего не должно быть.
Не то, чтобы он добивался от меня отношений или предлагал мне какую-то сказку. Это была простая договоренность, чтобы удовлетворить наши потребности, и я не имею права чувствовать себя такой обиженной из-за этого.
Кроме того, Джереми мне даже не нравится.
За красивым фасадом скрывается дьявол, жаждущий крови.
В буквальном смысле.
Порез на соске заживает, но порез на шее все еще багровый и злой, и мне приходится носить водолазки, чтобы скрыть его.
Факт остается фактом: я удовлетворила свое любопытство, и мы оба можем жить дальше, верно?
Неверно.
Я не могу отделаться от ощущения, что во всей этой ситуации что-то пошло не так. Зачем ему было вытирать меня, массировать мою больную плоть и так нежно прикасаться ко мне только для того, чтобы потом чуть не задушить до смерти?
Потому что он опасен, и ты должна держаться от него подальше, вот что говорил мне мой разум.
Но дело в том, что Джереми не импульсивен. Я знаю, что он все тщательно продумывает, у него методичный характер, и он не стал бы убивать меня только потому, что это произошло под влиянием момента.
Поэтому для него не имеет смысла делать это ни с того ни с сего. Особенно после того, как он разговаривал со мной, провоцировал мои самые темные стороны и говорил, что еще не закончил со мной.
Это была откровенная ложь.
На следующий день я сделала вид, что ничего не произошло.
На второй день я просматривала его Instagram, развивая нездоровые привычки.
На третий день я отправила ему сообщение.
Сесилия: Ты взял одну из моих манг, когда зашел ко мне в комнату?
Это было оправдание, и да, он действительно взял одну из моей коллекции, и я была слишком смущена, чтобы попросить об этом в самом начале.
Смущение было последним, о чем я могла думать в последние пару дней, поэтому я и отправила это сообщение.
Джереми проигнорировал меня.
И я отказываюсь называть по имени то чувство, которое нахлынуло на меня после этого.
Оказалось, что он действительно покончил со мной, и теперь я должна смириться с этим и двигаться дальше.
Я укладываю пьяную Аву в постель, выслушав ее бормотание обо всем и ни о чем, и, убедившись, что она спит, ухожу и закрываю ее дверь. Затем я накрываю Глин одеялом, так как она уснула на диване в гостиной. Я иду проверить, как там Анника, но вспоминаю, что она проводит ночь в особняке своего брата.
При одной только мысли о нем снова появляется тупая боль, но я не обращаю на нее внимания и проскальзываю в свою комнату.
Я не хочу спать. Мысли о черных невидимых руках, тяжести на груди и жутких кошмарах заставляют меня бояться закрывать глаза.
Вместо этого я предпочитаю заниматься.