— Я жажду твоей невинности, твоего страха и твоей боли. — Он проводит пальцами по коже моего горла. — Я фантазировал о синяках и отметинах на этой коже, пока ты сокрушалась вокруг моего члена, кричала и хныкала, потому что это было слишком. Но вот в чем дело. Тебе нравится, когда это становится слишком.
Мои губы дергаются, но слова не выходят.
Я нахожусь в трансе от его грубых описаний и тёмного взгляда.
— Я могу сказать, что ты любишь это. Твои зеленые глаза стали цвета ночного леса, такие темные и нуждающиеся в опасной похоти. Ты боролась со мной, но не для того, чтобы оттолкнуть меня. Это было для того, чтобы вытащить зверя, которого ты видел во мне. Ты жаждешь этого зверя, не так ли, lisichka?
Его властная рука нависает над меткой на моей шее, прежде чем он охватывает ее целиком.
— Этот зверь жаждет тебя. Вот почему я не мог контролировать его раньше или контролировать себя. Я трахал тебя как животное, потому что чувствовал себя так. Я хотел одолеть тебя и завладеть тобой. Синяки, укусы, удушье и метки на этой полупрозрачной коже. Моя кровь кипела, мой зверь жаждал этого, поэтому я не использовал презерватив. Мне нужно было почувствовать, как твоя кровь покрывает мой член, когда я забирал твою невинность. И я никогда раньше не трахался без презерватива. Это впервые для нас обоих.
Моя кожа взрывается горячей лавой непреодолимых ощущений от его слов, от моей реакции на эти слова.
На потребность в большем.
Его большой палец играет с порезом на моем соске.
— Если ты меня слышишь, проснись. Я еще не закончил с тобой.
Не закончил?
Трепет подавляемых эмоций поднимается на поверхность и наполняет меня необъяснимой решимостью.
— Я снова буду трахать тебя, Сесилия, — объявляет он с авторитетной твердостью. — Я буду брать твою киску снова и снова, пока для этого ублюдка Лэндона ничего не останется.
Я качаю головой — или пытаюсь. Я не уверена, что это заметно, поскольку бормочу:
— Лэн... — последний, о ком я сейчас думаю.
Но слова застревают на моем онемевшем языке.
Вокруг меня воцаряется тишина, но она не спокойная.
Напряжение нарастает с каждым мгновением. И тут рука, которая мучила меня и посылала волны наслаждения, сжимает мое горло.
Движение настолько неожиданное и резкое, что все мое тело дергается. Я инстинктивно тянусь вверх, чтобы ослабить его хватку, но он не двигается.
У меня украли воздух, и голова плывет в хаосе, а легкие горят.
Я не могу дышать.
Я не могу дышать.
Я не могу дышать.
И тут же смертельная хватка исчезает так же внезапно, как и появилась.
И присутствие Джереми тоже.
Он исчезает в тумане дыма.
Прошло три дня с тех пор, как я была в коттедже.
Три дня я сомневалась, что со мной что-то не так.
Не только потому, что мне слишком понравилось то, что произошло на палубе, и я влюбилась в каждую частичку разврата, которую предложил Джереми, но и потому, что с тех пор я была на грани.
После того как он чуть не задушил меня до смерти, а я уверена, что так и было, учитывая красные следы, которые я обнаружила на шее, когда очнулась, — он исчез.