Это отнюдь не хорошая новость, учитывая, что его настоящий образ может быть олицетворением дьявола.
Однако его голос заставляет меня задуматься.
Я уверена, что уже слышала этот властный американский акцент. Значит, он должен быть либо Гаретом или Киллианом Карсоном, братьями, которых мы с девочками часто видим в бойцовском клубе.
Или это Джереми Волков.
Пожалуйста, пусть это будет не Джереми.
Здравомыслящий человек пожелал бы кого угодно, кроме психопата Киллиана Карсона или сумасшедшего Николая Соколова, но в моих глазах Джереми всегда был худшим из Язычников.
То, что он не объявляет о своих действиях так публично, как другие, не делает его безобидным, просто он лучше скрывает свою чудовищность.
В конце концов, он стал лидером Язычников не потому, что вел себя хорошо.
— Быть принятым в клуб можно только бегая, а не прячась, — продолжает он своим менее роботизированным, но леденяще-холодным тоном.
Я открываю рот, а потом захлопываю его.
Черт возьми.
Я чуть не проговорилась и полностью выдала свою национальность и свой необычный вид на этом посвящении.
Оранжевая Маска отталкивается от дерева, и я делаю шаг назад, затем слегка подпрыгиваю, когда мои ботинки ударяются о камень.
— Ты все еще не бежишь. — Его голос понижается с темным краем, переполненный обещаниями худшей участи, чем у других участников, которых он отправил в полет.
Я вдыхаю так глубоко, как это физически возможно, а затем бегу.
Я не успеваю сделать и двух шагов, как ноги уходят из-под ног. Я вскрикиваю, падая головой вперед в грязь, и воздух выбивается из моих легких.
— Номер двадцать три уничтожен, — раздается эхо из динамика вокруг меня.
Окончательное решение пузырится под моей плотью и причиняет боль.
Но не больше, чем жжение в коленке или синяк, который я уже чувствую на бедренной кости.
Я лежу на животе на земле, мой рот целует грязь, а ногти погружаются в нее.
Медленно подняв голову, я вижу, что Оранжевая Маска осматривает свою кроваво – красную клюшку для гольфа.
Пожалуйста, не говорите мне, что это моя кровь.
Нет, не может быть, он не бил меня ею. На самом деле, я подозреваю, что он подставил мне подножку, поэтому я сейчас и нахожусь в таком положении.
Удрученный вздох вырывается из моих легких, и я сажусь, стирая грязь с рубашки и джинсов. В колене кровоточащая дыра, и я поморщилась от этого зрелища.
Я вся в грязи и ради чего?
Ну, по крайней мере, я теперь немного знаю о структуре особняка Язычников и не потеряла сознание, как другие участники, вышедшие против этого ублюдка.
— Давай посмотрим на лицо за маской. — Он протягивает руку в перчатке в мою сторону, черную и мрачную, прямо из моих худших кошмаров. — Как кто-то настолько некомпетентный, как ты, был приглашен на посвящение...
Я отбиваю его руку, прерывая его на полуслове. Звук эхом отдается в воздухе, пронзая тишину и подчеркивая паузу во всем его поведении.
Моя вторая рука вцепилась в грязь, и мне требуется все, чтобы не проболтаться, только чтобы заполнить тишину в воздухе.
Он уже ликвидировал меня, зачем ему видеть мое лицо? Не было никаких правил на этот счет.