— Я не могу позволить тебе издеваться над моей дочерью.
Она выхватывает телефон и улыбается мне.
— У тебя все хорошо, Сеси?
Я поднимаю указательный палец к переносице, затем заставляю его опуститься обратно.
— Да, мама. Все замечательно.
Она снова смотрит на меня умоляющими глазами, и я удивляюсь, что не барахтаюсь и не сгораю под их тяжестью.
Удивительно, что моя грудь не распирает от желания признаться ей во всем прямо сейчас.
Когда она говорит, ее голос звучит мягко.
— Сеси, дорогая, это нормально, если все не очень хорошо и, если некоторые дни хуже других. Ты ведь знаешь это, правда? Мы с твоим папой здесь, чтобы выслушать.
Я задыхаюсь от невысказанных слов, которые горят в моем горле, но я киваю.
— Я знаю.
Папа берет трубку, и этот узел постепенно исчезает, пока мы разговариваем, а потом они в конце концов не кладут трубку.
Оставив меня наедине с моими мыслями.
Моими раковыми, проклятыми мыслями.
Я ненавижу то, как сильно они поглощают меня в последнее время, как мучительно находиться в собственной голове, и как часто я нахожу себя там.
И все же я заставляю себя вставать по утрам, умываться, есть и идти в колледж.
Я заставляю себя учиться, гулять с ребятами и утешаться мыслью, что я жива.
Если я этого не сделаю, то попаду в петлю, которую сама же и создала, и никто не сможет меня спасти.
Я так стараюсь примириться со своими поступками, своим выбором и тем, как низко я пала — и все время терплю неудачу.
Может быть, это гордость.
Или мораль.
Хотя я никому не причиняю вреда. Никому, кроме себя, по крайней мере.
Я встаю из-за стола и закрываю книгу. Я использую маленький кабинет в приюте, в котором работаю волонтером, как место, где прячусь.
Это и библиотека, где я могу спокойно читать, и никто не может меня побеспокоить.
Я провожу около получаса, кормлю животных, а потом заканчиваю работу.
В основном потому, что все ушли домой, а доктор Стефани, главный врач приюта, практически выгнала меня.
Мы вместе выходим из здания, она останавливается у своей машины и достает ключи.
— Хочешь, я тебя подвезу?
— Нет, все в порядке. Мне не помешает прогулка.
Ходьба в приют и обратно — единственная тренировка, которую я делаю, поэтому и не езжу сюда на машине.