— Разве ты не слышал, что мне больно?
— Не здесь. — Он делает неглубокие толчки в мое заднее отверстие, и я дрожу.
— Джереми...
— Мне нравится, когда ты стонешь моё имя. — Его голос грубеет, его прикосновения становятся более страстными, отчаянными, как будто он не может войти в меня достаточно быстро или обладать мной достаточно сильно.
— Джереми, — шепчу я и целую его губы. — Джереми, Джереми, Джереми.
— Черт, Сесилия. Ты станешь моей смертью.
— Так же, как и ты станешь моей.
— Скажи мне, что ты любишь меня.
— Я люблю тебя, Джереми, — пробормотала я.
— Я единственный, кого ты любишь?
— Только тебя. — Я касаюсь его щеки и таю, когда он наклоняется к моей щеке. — Ты любишь меня?
— Я без ума от тебя, lisichka. Я люблю тебя больше, чем можно выразить словами.
— Что ты любишь во мне?
— Твой мелодичный голос и элегантная манера говорить. — Он целует мое горло, где находятся голосовые связки. — Твой притягательный вкус. — Он покусывает точку моего пульса. — Твой гребаный аромат водяных лилий, от которого, если я не вдыхаю его, у меня болит голова. — Он нюхает мою шею, затем за ушами, прежде чем поцеловать мой нос, щеку и глаза. — Твое лицо, то, как ты смотришь на меня, то, как ты смотришь, когда видишь меня, то, как ты смотришь, когда я прикасаюсь к тебе.
Я взлетаю так высоко под воздействием его слов, что удивляюсь, как я не разбилась и не сгорела от достигнутых высот.
— Чем отличаются мои взгляды на тебя?
— Ты смотришь на меня так, будто любишь меня. Твои губы приоткрываются, а глаза расширяются, когда ты видишь меня. А когда я прикасаюсь к тебе? Ты выглядишь так, будто тебе нравится быть моей собственностью, преследуемой, одержимой. Тебе нравится быть моей.
— Да. Очень, очень сильно.
— И я люблю, когда ты моя, Сесилия.
— Я тоже.
— Только моя?
— Да. — Я хихикаю. — Перестань ревновать.
Его руки крепко обхватывают меня.
— Я ревнивый человек. Я всегда буду думать о тех годах, когда ты влюблялась в этого ублюдка Лэндона.
Я протягиваю руку и глажу его по щеке.
— Ты можешь получить остаток моих лет, Джереми.
Он начинает кружить меня, когда до моих ушей доносится звук открывающейся двери. Джереми толкает меня за собой и набрасывает на меня тонкое одеяло.
Вскарабкавшись, я натягиваю его на себя, пока Джереми смотрит в коридор.
— Кто, бля...— Его слова обрываются, когда в дом входит миниатюрная женщина с улыбкой на лице. — Мама!
Настала его очередь накрыться одеялом, в которое я завернута.