— Что такого веселого в том, чтобы причинять боль людям ради удовольствия?
— Они подписались на это. Они могли и не согласиться. — Ава отмахивается от меня.
— Это не дает Язычникам права так пытать людей.
— Да, да, мисс «Вся Красивая Мораль» и «Праведные Принципы». — Ава закатила глаза. — Клянусь, иногда ты говоришь как бабушка. Зачеркни это. Бабушка веселее, чем ты.
Я хмурюсь, а она ухмыляется.
— Но я все равно люблю тебя до смерти.
Хорошее сыграно. Невозможно злиться на Аву больше минуты.
Анни улыбается мне.
— Если тебя это утешит, я тоже считаю, что это неправильно.
— Тогда почему ты не можешь это прекратить?
— Ты шутишь? Я не могу ничего остановить. Черт, я даже не могу контролировать свою собственную жизнь. Все, на что я способна, это наблюдать издалека, как идеальный зритель. — Ее черты лица опускаются, прежде чем она быстро приходит в себя. — С другой стороны, я не чувствовала себя одинокой, потому что разговаривала с Авой.
— Всегда здесь, чтобы служить. — Моя подруга детства сжимает ее в объятии.
— Эй, Анни, — начинаю я. — Я слышала, что члены Язычников носят неоновые маски, похожие на хэллоуинские. Это правда?
— Думаю, да. Смотри. — Она достает свой телефон, прокручивает, затем показывает мне фотографию на IG-аккаунте Киллиана Карсона. На ней пять неоновых масок с надписью:
«Ночь озорства.»
— Ты знаешь, какая из них какая? — спрашиваю я.
— Неа. Они никогда не надевают свои маски рядом со мной.
Мои плечи сгорбились. Слишком уж хотелось надеяться, что Анни знает, кто есть кто. В любом случае, не то чтобы я хотела знать личность Оранжевой Маски.
Не хочу.
— Подожди минутку. — Ава выхватила у Анни телефон и уставилась на фотографию. — Как получилось, что здесь пять масок? Я думала, что Язычники состоят из Джереми, Гарета, Николая и Киллиана. Кто пятый?
— Без понятия. — Брови Анни сошлись. — Он точно не появляется в особняке. Только те четверо, о которых ты только что говорила, живут вместе.
Может ли это быть Оранжевая Маска?
— Это так интересно. — У Авы снова глаза-сердечки. — Интересно, кто этот загадочный человек. Может, мы сможем это расследовать?
— Ни в коем случае, — говорю я решительным тоном.
— Ну же, пожалуйста, Сеси. Мы можем узнать много секретных вещей. Это будет так весело.
— Тебе не будет весело, если твоя жизнь будет в опасности или если один из этих таинственных людей поймает тебя.
— О, пожалуйста. Твоя фантазия — это что-то вроде этого.
Я замираю.
Жар поднимается по моей шее и щекам, и я смотрю на Аву так, как будто у нее выросли три дополнительные головы, и она судит меня по каждой из них.
— Это неправда! Моя фантазия — это хороший, нормальный мужчина. Это, очевидно, редкая валюта в наше время.