Я сузила глаза.
— Ты был властным, контролирующим мудаком, и я презирала тебя до глубины души. Ты был на вершине моего очень короткого списка «Я хочу выколоть им глаза», сместив Реми с его места.
— Ты презираешь Реми?
— Конечно, нет, но иногда он может быть провокационным придурком, — я вздыхаю. — Но он самый смешной на свете, так что ему все дозволено.
— Самый смешной на свете, — повторяет он с укором в голосе, его движения теряют свою естественную плавность. — Это преувеличение?
— Если я скажу «нет», у тебя появятся идеи отрезать ему язык? — я гримасничаю, и он сужает глаза.
— Это «нет»?
— Джереми! — я смеюсь. — Серьезно, сбавь тон. Мы с Реми практически росли вместе, и он мне как брат.
— У тебя ужасно много небиологически родных братьев. Твое сердце такое большое, что может вместить всех этих людей.
— Это был сарказм?
Он сверкнул глазами.
— Я приму это за «нет». И правда, мы дружим с тех пор, как были, кажется, в пеленках. Реми, Брэн и Крей всегда будут для меня братьями.
— Ты пропустила одного в списке. Лэндон. Почему он не брат, а?
Этот леденящий душу тон заставил бы меня описаться, если бы этот момент произошел некоторое время назад, но теперь я могу справиться с темной стороной Джереми. По крайней мере, я учусь этому.
— На самом деле я пропустила двоих. Илай и Лэндон. Трудно считать их братьями, когда они антисоциальны и лишены человечности.
— И все же, ты влюбилась в него.
— В кого? В Илая? — жеманно спрашиваю я, и он крепче сжимает мои пальцы, пока я не вздрагиваю.
— Не издевайся надо мной, Сесилия. Мне что, придется иметь дело еще и с Илаем Кингом?
— Нет, нет. Боже, нет, — пролепетала я. Это достаточно неудобно, что он считает, что должен иметь дело с Лэном в первую очередь. Добавьте сюда Илая, и у нас на руках будет катастрофа.
— Ты не ответила на мой вопрос. Как получилось, что такой сдержанный, осторожный и методичный человек, как ты, влюбился в Лэндона, прекрасно зная, что он асоциален и лишен человечности?
Я смотрю на огонь, потрескивающий напротив нас. Он уменьшился, почти угас.
— Я влюбилась в его образ, а не в его истинную сущность. Сомневаюсь, что кто-то видел его истинную сущность. Я понимаю, что теперь, когда знаю… — что значит влюбиться в кого-то.
Какого черта? Я почти сказала это вслух.
Я едва не раскрыла свой самый глубокий, самый темный секрет и тем самым позволила ему снова причинить мне боль, растоптать мое едва бьющееся сердце и оставить меня на произвол судьбы.
В последний раз, когда я размышляю об этом, мои глаза все еще горят от слез.
Мой взгляд возвращается к Джереми, который никогда не отводил от меня глаз. Он смотрит на меня со свирепостью, способной разрушить крепость.
В этот момент осторожного покоя меня осеняет. Я влюбилась в Джереми совсем не так, как влюбилась в Лэна.
Мне нравился образ, который создавал Лэн, но меня отталкивала его истинная анархистская, пустая сущность.
Джереми я возненавидела с первого взгляда. Его потустороннее телосложение и красивая внешность были лишь камуфляжем чудовища, но чем больше я узнавала его, тем сильнее влюблялась в его скрытые части.
Части, которые он стратегически скрывал от мира, но добровольно показал мне.