Я киваю.
— Я думала, вы ладите, — с надеждой говорит Ава. — Он тебе нравится, верно?
— Мои чувства к нему не имеют значения. Он бросил меня.
— Вот сукин сын, — Ава рывком поднимается на ноги. — Глин, у тебя есть доступ к особняку Язычников, верно? Скажи своему парню, чтобы он дал нам свой лучший пистолет.
— Не думаю, что он одобрит, если мы убьем его друга, — Глин сузила глаза. — Но мы можем сделать это за его спиной, потому что Джереми — мудак, которому не подобает задевать чувства Сес.
— Давай обезглавим его.
Глин переплетает свою руку с рукой Авы и кричит:
— Да будет гильотина!
Я улыбаюсь сквозь слезы, но качаю головой, и из меня вырывается глубокий вздох.
— Он не совсем неправ.
— Что ты имеешь в виду?
— Он считает, что я поступила неправильно, разорвав отношения с Анни. Он сказал, что не удивился бы, если бы это был кто-то другой, но то, что это сделала я, было хуже всего, так как обычно я забочусь обо всех.
Их плечи опускаются при упоминании Анни, и они теряют свое убийственное настроение, когда заползают обратно на диван по обе стороны от меня.
С самого детства у нас была такая формация, когда нам нужно было отвлечься от наших друзей-приятелей.
— Честно? — начинает Глин. — Я тоже думаю, что мы не должны были так поступать с Анни, особенно теперь, когда Крей вернулся, но она никогда не вернется. Мы знали, как она была защищена и что пребывание здесь было ее лучшим шансом жить своей жизнью.
— Да, но она причинила ему боль, — подбородок Авы дрожит. — Крей Крей — как наш брат, и Джереми должен был подумать об этом, прежде чем обвинять Сеси в нелояльности. Я должна поговорить с ним.
— Не думаю, что ты сможешь до него дозвониться, — говорю я с грустной улыбкой. — Я знаю, я не смогла.
— Еще как смогу, — Ава закатывает пушистые рукава своего халата. — Скажи слово, и я приведу его к тебе. Ну, не совсем. Но Глин может попросить своего парня о помощи.
— Совершенно верно, — соглашается Глин. — Килл не очень любит говорить о своих друзьях и будет жутко ревновать, но у меня есть способы убедить его организовать встречу с Джереми.
Я качаю головой, наполовину потому, что перспектива увидеть этот суровый взгляд в его глазах пугает меня до смерти. А наполовину потому, что я не знаю, что сказать.
Я сомневаюсь, что он примет любое извинение, которое я могу предложить. Кроме того, какой смысл, когда все уже сказано и сделано?
Может быть, он сможет объяснить, почему мне иногда кажется, что за мной наблюдают. Хотя у меня нет доказательств, потому что я не видела ни его, ни Илью с того дня, когда он разрушил мои чувства.
А может, я просто надеюсь, что он все еще наблюдает за мной. Что, может быть, он еще не закончил со мной, в конце концов.
Но это выдача желаемого за действительное.
— Ты просто настроена негативно, — говорит Ава. — Если хочешь, я могу нарядить тебя и сделать совершенно неотразимой, как в ту ночь в клубе, когда ты свела его с ума.
— Правда? — Глин смотрит между нами. — Почему я ничего об этом не знаю?
— О, это очень длинная история, — Ава рассказывает в мучительных подробностях о последней ночи, которую я провела с Джереми, прежде чем все разрушилось.
Иногда я думаю, могу ли что-то изменить. Или, может быть, лучше, чтобы я этого не делала.
Возможно, это и есть тот выход, о котором мне говорил Илья. Мне нет места в его жизни, если я не могу понять его и его пути.
И дело не в погонях, грубом сексе и кровавых играх. Эти вещи я бесстыдно люблю.