— Ну и что? Мы никому не причиняем вреда, поддерживая геев. Я не позволю тебе опозорить меня.
Мне требуется все, чтобы не улыбнуться от остроты ее голоса или от того, как она обнимает манги, словно защищая их от меня.
— Кто сказал, что я пытаюсь опозорить тебя?
Ее защитная позиция превращается в позицию осторожного любопытства.
— Ты... нет?
— Зачем я тогда покупал тебе их, если собирался опозорить тебя?
Она сужает глаза.
— Зачем ты вообще их купил?
— Чтобы ты могла читать их здесь.
— Откуда ты знаешь, что я так далеко зашла во всех томах?
— Я был в твоей комнате в тот раз, помнишь?
— Сталкер, — бормочет она, но садится напротив меня и гладит обложки манги.
— Я знаю.
Она поднимает голову, ее медленно высыхающие пряди колышутся от этого движения.
— Тебя не беспокоит, что тебя так называют?
— Если этот ярлык помогает тебе чувствовать себя спокойно, то вперед. Мне не до этого.
Сесилия смотрит на меня как-то странно.
— Это ненормально, что ты преследуешь меня, покупаешь манги, которые я читаю, проводишь по ним исследования и даже покупаешь одежду точно моего размера. Ты рылся в моем гардеробе?
— Да, но мне это не нужно, чтобы узнать твой размер, — Я поднимаю руку и обвожу воображаемый контур. — Я помню каждый уголок твоего тела и могу угадать размер.
Ее губы дрожат, но она бормочет:
— Ты действительно невозможен.
— Так говоришь не только ты. Ты должна усвоить, что мне плевать на то, что считается нормальным или социально приемлемым. Если я чего-то хочу, я это получу.
Она замирает, вероятно, уловив мой тон, не подлежащий обсуждению. Ее взгляд скользит по мне, от моего лица до моей бесстрастной позы и татуировок, которые видны из моей футболки с короткими рукавами.
Он задерживает свой взгляд там, на татуировках, прежде чем переводит его обратно на мое лицо.
— Чем ты отличаешься от варваров?
— Не знаю, и мне все равно. Ярлыки не имеют для меня никакого значения.
— А что тогда имеет?
— В данный момент? Ты и твоя покорность.
Она тяжело сглотнула.
— А если я откажусь?