Кроме того, почему он может видеть меня, а я его нет? Это несправедливо.
Мир несправедлив, Сесили. Это просто так.
Мамины слова проносятся в голове, я глубоко вдыхаю и начинаю вставать. Я перестану думать о своем менее чем гламурном устранении и вместо этого использую оставшееся время, чтобы пошарить вокруг.
В конце концов, это единственная причина, по которой я здесь.
В одно мгновение я стою на месте, а в следующее — меня отталкивают назад за волосы.
Нет, мой парик.
Я вскрикиваю, следуя за движением, только чтобы он не сорвал его и не обнажил меня. Моя спина ударяется о твердую грудь, а затем дубинка оказывается у моего горла.
В буквальном смысле.
Он прижал клюшку для гольфа к моей трахее. Он не давит, но угроза того, что он может сделать это и задушить меня до смерти, существует.
Его хватка за мои волосы также безжалостна, так что моя спина приклеена к твердой поверхности его груди. Я не совсем маленькая, но он высокий и широкий и обладает присутствием титана.
От него пахнет кожей и бергамотом. Или, может быть, часть этого запаха — его перчатки.
Сквозь маску его дыхание звучит ровно и контролируемо, но немного жутко, как в старых фильмах ужасов.
Мои чувствительные уши наполняются этим звуком, пока я не перестаю дышать.
— Ты всего лишь хрупкая маленькая вещица, которую я могу и готов разбить одним щелчком пальцев. Ты знаешь это, я знаю это, и твои несколько функционирующих клеток мозга тоже должны это знать, если они не убедят тебя начать рассказывать мне, как, блядь, ты здесь оказалась.
Мои губы дрожат и подрагивают.
Я жду, что знакомая волна нахлынет на меня из ниоткуда. Я жду парализующего страха, беззвучных слез и общей неразберихи, которая случается в подобных ситуациях.
Я жду и жду.
Но единственное, что пробирает меня до костей — это дрожь и еще большая дрожь.
И необходимость бежать.
Нет, не только бежать.
Под поверхностью скрывается нечто гораздо более мерзкое.
Что-то вроде тяги к тому страху, что был раньше.
Потребность в нем.
Желание удовлетворить его.
Длина его клюшки сильнее прижимается к моей шее, все еще позволяя мне дышать, но еще больше ограничивая дыхание.
— Ты предпочитаешь быть раздавленной вместо того, чтобы ответить на мой вопрос?
Я качаю головой, впервые откидывая ее назад так, что смотрю прямо ему в глаза.
Это моя вторая ошибка за сегодня — первая заключается в том, что я здесь.
Глаза Оранжевой Маски — это темное проявление его жажды насилия. Они такие же темно-серые, как облака, и такие же холодные.
С такими мрачными тучами никогда не знаешь, будет ли ливень или катастрофическая буря.