— Я брошу, если ты займешь их место и будешь держать мои губы и руки занятыми.
— Нет, спасибо.
Я поднимаю руку и касаюсь места рядом с собой.
— С этого ракурса они выглядят лучше.
— Что выглядит лучше? — спрашивает она испуганным тоном, и какого хрена я становлюсь тверже?
— Светлячки или трупы, все, что плывет первым.
— Твое мрачное чувство юмора действительно на высшем уровне. — Она медленно подходит, затем, прежде чем сесть, колеблется.
Эта привычка подвергать сомнению все, что я предлагаю, скоро исчезнет.
— Не волнуйся. Я не буду трахать тебя сегодня.
— Вау. Спасибо. — Она опускается рядом со мной, ее фруктовые духи становятся все сильнее. Или мое обоняние улавливает ее быстрее.
— Не за что.
— Это не было настоящей благодарностью.
— Тогда почему ты это сказала?
— Сарказм. Слышал о таком?
— Я знаю. Я просто издеваюсь над тобой. — Я заправляю светлую прядь ей за ухо, и она краснеет, как и ее шея.
— Тебе нравится издеваться над людьми?
— Не над всеми, нет. Только над избранными.
— Значит, я теперь избранная?
— Если хочешь.
— Серьезно, разговаривать с тобой — все равно что разговаривать со злым роботом.
— Злой робот, да?
— Да, знаешь, тех, которых уничтожают в конце фильмов.
— Ты имеешь в виду тех, чьи красные глаза вспыхивают на последней секунде фильма, сигнализируя об их возвращении?
— Ты не должен гордиться тем, что ты злой.
— В том-то и дело, детка. Я не считаю себя злым.
— Пожалуйста, не говори мне, что ты считаешь себя героем. — Ее голос звучит еще более испуганно, чем раньше.
— Нет, не считаю. Я просто вижу себя нейтральным. Вместо черного, белого или серого. Я бесцветный.
— Ты — человек. Ты не можешь быть бесцветным. — Она нахмурилась. — Ты просто черный.
— Черный?
— Да, я даю людям цвета, и ты определенно черный, как твоя душа, сердце и эта твоя беспокойная голова.
Конец ознакомительного фрагмента.