Мне даже не нужно постоянно видеть себя.
Мое существо — это конденсация атомов и молекул, однородная, идеальная комбинация генов моих родителей, которая сформировала человеческое существо, не способное к человеческим отношениям.
Поэтому тот факт, что она заинтересована в том, чтобы увидеть эту сущность — даже из страха — это еще одно редкое явление.
Накопление всех этих произвольных, расходящихся черт в одном человеке должно вызывать неодобрение.
С очередным вздохом, на этот раз определенно покорным, она позволяет своему тихому голосу заполнить машину:
— Я не нашла никого, с кем хотела бы заняться сексом.
— Почему? Наверняка тебе уделяли внимание.
— Мне просто не хотелось. У вас есть еще вопросы, Ваше Величество?
— Пока нет. Я дам тебе знать, когда появятся.
Она сузила глаза.
— Правда? Ты ничего не скажешь по этой теме?
— Например, как я в конце концов трахну тебя? Я рад поговорить об этом, но не думаю, что ты готова к такому разговору.
— Я никогда не позволю тебе.
— Никогда не говори никогда, детка.
— Мне больше нравилось, когда ты требовал ответов.
Я тянусь к ее бедру.
— Хочешь, чтобы я задавал больше вопросов, когда буду в тебе в этот раз?
— Нет! Я просто говорю. — Она рассеянно заправляет прядь за ухо. Белокурую, потому что, конечно же, у этого пучка странного состава есть светлые пряди в ее медового цвета волосах.
Она смотрит на меня из-под ресниц.
— Мы можем вернуться? У меня завтра рано утром занятия.
— Пока нет. Ты еще не видела то, для чего мы здесь.
Ее зрачки немного расширяются, но она сохраняет спокойствие.
Хм.
Наверное, это ее воспитание. Кто-то научил ее не отступать, даже когда страшно. Держать позвоночник прямо и смотреть вперед.
Быть определением своей фамилии.
— Я думала, мы собирались покататься. Разве это уже не сделано?
— Для поездки нужна цель. — Я выхожу из машины.
Она не выходит.
Тогда я подхожу к ней и распахиваю дверь.
Глиндон — невинная, сладкая и вкусная, как ее духи, — думает, что сможет вырваться, пытаясь приклеиться к сиденью.