Единственный звук, который вырывается из меня, — это жуткий, приглушенный шум, переполненный отчаянием за жизнь.
Жестокая рука обхватывает мой рот, когда я ударяюсь спиной о стену. Мои глаза расширяются, когда встречаются с глазами психопата.
Они тусклые, безжизненные — совсем как две ночи назад.
Он говорит, его голос — мрачный шепот.
— Тебя трудно застать в одиночестве, Глиндон.
Глава 5
Дедушка однажды сказал мне, что будут времена, когда я буду чувствовать себя в такой ловушке, что выход покажется невозможным.
Я буду задыхаться.
Я буду чувствовать себя не в своей тарелке, как будто все стены смыкаются вокруг моего сердца.
Он сказал, что если я буду чувствовать себя так, то главное — сохранять спокойствие, не позволять страху просочиться внутрь.
Катастрофа может убить или не убить тебя, принцесса. Но страх перед ней точно тебя прикончит.
Я хотела бы иметь достаточно доступа к своему мозгу, чтобы использовать его для осмысления слов дедушки. Я бы хотела быть сильной, как он, дядя, папа или мама.
Если бы я не думал о том, как раствориться в стене или земле.
Или куда угодно, лишь бы не в поле зрения незнакомца. Его тело накрывает меня спереди, и все это твердое, сильное и такое страшное, что мне кажется, будто меня сейчас вырвет.
Воспоминания о том, что было две ночи назад, режут мое уязвленное сознание, а в голове кричат противные голоса.
Громко.
Громче.
Я думаю... У меня паническая атака.
У меня не может быть панической атаки. Я всегда была в некотором роде апатичной, из меня трудно вытащить эмоции, и еще труднее перевести их в сенсорный мир без кисти. Так какого черта я паникую?
Мои глаза не отрываются от приглушенных глаз незнакомца, и тут меня осеняет.
Это из-за них у меня такая реакция.
Эти глаза, которые напоминают столкновение дождливого леса с ночью. Ночью я не могла расшифровать их цвет, но даже на свету зеленый и синий настолько темные, что кажется, будто они бесцветные.
Он бесцветный, и не в смысле безвкусный, а в прямо противоположном смысле.
Мама говорит, что глаза — это окно в душу человека. В таком случае, там, где должна быть душа этого ублюдка, находится черная дыра.
Рука, которой он прижимает меня к стене, не жесткая, но достаточно твердая, чтобы понять, что именно он обладает силой. Тот, кто может превратить простое прикосновение в акт насилия, как он делал это раньше. Поскольку у меня уже была встреча с ним, он уже подтвердил свою дикость и то, что никакие общественные стандарты его не связывают. Поэтому, несмотря на то, что он держит меня с бесконечной легкостью и кажется, что он не применяет никакой силы, я знаю лучше.
Я действительно, действительно знаю лучше.
Горячее дыхание целует мою щеку, когда он поднимает руку над моей головой и наклоняется, чтобы говорить так близко к моему лицу, что я чувствую вкус слов вместо того, чтобы слышать их.
— Я уберу руку от твоего рта, и ты замолчишь. Закричишь, и я прибегну к неприятным методам.
Я продолжаю смотреть на него, чувствуя себя в ловушке из-за его роста и телосложения. Два дня назад он казался мне крупным, но теперь он как будто стал еще больше.