Я бы скорее назвала это катастрофой, проявлением моей испорченной музы, чем талантом.
Это может быть чем угодно, только не талантом.
— Подожди, пока мама увидит это. Она будет в восторге.
— Нет. — Я отхожу от него, и прежние заверения переходят в ужас. — Я не хочу показывать ей... Пожалуйста, Бран, только не маме.
Она узнает.
Она увидит нарушение в жирных штрихах и хаотичных линиях.
— Эй... — Брэн притягивает мое дрожащее тело в объятия. — Все в порядке. Если ты не хочешь, чтобы мама видела, я не скажу ей.
— Спасибо. — я зарываюсь лицом в его грудь, и, наверное, пачкаю его одежду масляной краской, но не отпускаю его.
Потому что впервые после этого испытания я могу наконец отпустить его.
Я чувствую себя в безопасности от всего.
В том числе и от собственной головы.
Мои пальцы впиваются в спину брата, и он обнимает меня. Молча.
Вот почему я люблю Брэна больше всего. Он знает, как быть якорем. Он знает, как быть братом.
В отличие от Лэна.
Через некоторое время мы расстаемся, но он не позволяет мне уйти. Вместо этого он садится и смотрит на меня.
— В чем дело, маленькая принцесса?
Так папа называет меня. Маленькая принцесса.
Мама — настоящая принцесса. Та, которой папа поклоняется у ее алтаря и исполняет все ее мечты.
Я — дочь принцессы и, следовательно, маленькая принцесса.
Я вытираю влагу в глазах.
— Ничего, Брэн.
— Нельзя пробраться в подвал в пять утра, нарисовать это, а потом сказать, что это ничего. Это может быть любое слово под солнцем, но ничто не должно быть в списке.
Я беру палитру и начинаю смешивать случайные цвета, просто чтобы занять свой ум и руки.
Брэн, однако, не бросает свою затею. Он делает долгий обход, затем встает между мной и картиной, которую я точно собираюсь бросить в ближайший костер.
— Это из-за Девлина?
Я вздрагиваю, мое горло подпрыгивает вверх и вниз при слове «мой друг».
Когда-то моего самого близкого друга.
Мальчик, который понимал мою преследующую музу так же, как я понимал его одиноких демонов.
Пока однажды нас не разлучили.
Пока однажды мы не разошлись в разные стороны.