Я мялась спросить, но всё-таки набралась смелости и выпалила:
— А что будет с Сергеем?
— То, что я и говорил, — безапелляционно и грубо бросил мужчина. Ни один мускул на лице не дрогнул, ни одна эмоция не одолела его.
— Но... он ведь не виноват, — слабые попытки оправдать, защитить охранника, были так нелепы. Разве смогу я переубедить его этим.
— Виноват, и должен за это поплатиться, — не смотря в мою сторону прорычал Вернер.
— Вы же... вы же не такой плохой человек.
— Именно такой, ласточка, — его усмешка была такой отстраненной и неживой, что мне показалось, что за ней скрывается что-то намного большее. — Я ещё хуже.
— Но... вы не могли бы его простить? Ведь это, это, — слезы сами собой стали увлажнять глаза, я старалась с этим справиться: сделала глубокий вдох, ногтями царапала свою ладошку, лишь бы не заплакать. — Это всё дело случая.
Вернер мельком взглянул на меня. В его глазах, кажется, промелькнула тысяча и одна эмоция. Такой взгляд... я где-то уже его видела, но не могу вспомнить...
Демьян сильно сжал зубы, я заметила это по напряжённым скулам.
— Простить не обещаю, но некое скощение ему будет, — переступая через себя, выдал Вернер. Я видела насколько сложно ему далось это решение. Мужчина, не отрывая взгляда от дороги, с заднего сидения достал свой пиджак и накинул на меня. — Поспи, дорога длинная, ты вымотана.
— Спасибо, — мне было дико от такой мелкой, но всë же заботы со стороны мужчины. Пиджак пах Демьяном, терпкий запах согревал, а монотонная езда убаюкивала. Я, действительно, эмоционально вымотана.
Глава 26 Олеся
Глава 26 Олеся
Я уснула, причем усталость и эмоциональный всплеск усыпили меня настолько сильно, что я проснулась только тогда, когда машина остановилась уже возле дома. Демьян вышел из автомобиля, тихо хлопая дверью, видимо, боялся разбудить, но я уже проснулась.
Меня окутывал приятный аромат мужского парфюма, чисто инстинктивно вдохнула поглубже и поймала себя на мысли, что мне это невероятно нравится. Вернер открыл мне дверь и заметил, что я проснулась.
Его взгляд, такой пробирающий до костей, заставляющий смотреть только ему в глаза, меня пленил. Я не могла разорвать этот сильный зрительный контакт. Демьян протянул мне руку, предлагая свою помощь.
Я опасалась его коснуться. Это шло не от того, что я его боялась, скорее это выработанный годами рефлекс: сторониться любых прикосновений.
Но я... нерешительно, вся дрожа, всё-таки положила свою руку на его открытую ладонь. Откуда-то взялось это пугающее меня желание ему довериться.
Мужчина заметил дрожь в моём теле, поэтому как только я уже стояла на земле, он отпустил мою руку. Давая мне свободу, не сковывая меня непривычными движениями.
Я же ощутила холод. Моё тело, словно желало его прикосновений. Это всё было так нелогично, что я не могла всё разложить в своей голове и во всем разобраться.
Вернер следил за каждым моим движением, опасаясь, что я могу грохнуться в обморок или ещё что-то. Такая его забота, мне была приятна. Она какой-то сладкой усладой разливалась по моим венам.
Стоило нам войти в дом, как мужчина тихо, страшась меня спугнуть, произнес:
— Пойдём со мной, — я послушно следовала за хозяином дома. Не было никакого желания перечить или пререкаться.
Мы вошли в знакомый огромный зал. В дальнем углу, пламенно озаряя комнату, горел камин. Было так тихо, только согревающее душу потрескивание дров рассекало тишину. Мужчина подошёл к стеклянному шкафчику, где хранилась целая коллекция разнообразных алкогольных напитков.
Он же... опоясывающий страх сковал моё сердце. В память врезались воспоминания о том, как бухал Долгов. В горле пересохло. Я сглотнула не в состоянии что-то вымолвить.
Вернер взял какую-то бутылку с алкоголем и два бокала, а также открыл скрытую под декор стен дверцу и выудил оттуда сыр и фрукты, которые уже были порезаны кусочками.
Это что же получается? В стене холодильник? Серьезно? Это меня настолько удивило, что я даже позабыла о том, что вспоминала о Долгове.
Вернер сел на диванчик возле камина и поставил всё на маленький столик. Тусклые оранжевые блики от горящего огня играли на расписной красивой бутылке. Демьян взглядом предложил мне присесть рядом. Во всех движениях мужчины прослеживалась какая-то усталость и изнывающая тревожность.
Я тихо подчинилась и выбрала другой край дивана, чтобы расстояние до мужчины было максимальным. Меня пугало, что он собирается пить.