Ко мне сон не идет до самого утра. Перед глазами стоит Ворон. Откуда это наваждение? И еще во мне растет дикое желание увидеть его еще раз. И ведь знаю, какова цена этого желания. Расплата будет непомерно высокой.
К утру все же проваливаюсь в тревожный сон. Когда просыпаюсь, Вадима уже ушел. Из горла вырывается вздох облегчения. Чувствую, что его уже нет дома. Со временем я научилась безошибочно улавливать, когда муж где-то поблизости, а когда горизонт чист.
Иду в ванную комнату. Пытаюсь отмыть с себя события вчерашнего дня. Вот и праздник… ничего так подарочки. Как там отчим говорил: «Ты ошибка природы и не должна была родиться». Или выжить… Это я уже сама добавляю. Зачем я выжила? Потому что нужна Марусе? Или?
Выхожу из ванной комнаты, и тут же взгляд натыкается на белый конверт под дверью. Когда я уходила, его точно не было. Послание? От кого?
Наклоняюсь, поднимаю конверт. Руки дрожат, когда его открываю. Может не смотреть содержимое? Ничего хорошего там быть не может. Мелькает в голове мысль. Поздно. Я уже судорожно вглядываюсь в напечатанный текст:
«Хочешь узнать, где твой сын? Надо встретиться».
Перечитываю этот бред несколько раз.
Что за идиот написал это?!
И меня нет и никогда не было сына… к сожалению.
Глава 10
Никита
Еще во дворе слышу плач. Взбегаю по ступеням дома, ломать, крушить, защищать. Оторвать голову любому, кто посмел! В голове сотни мыслей, одна тревожней другой.
Открываю дверь, тревога играет на нервах. А я после сегодняшнего, и так как спичка, малейшая искра и взрыв обеспечен.
— Никита, я не хотела, простите меня! — в ноги мне падает Светка.
— Что случилось? — рычу. Оглядываюсь… ищу… Мне надо увидеть…
— Он сам! Он непоседа! Я только на минуту отвлеклась! — вытирает руками слезы и жалобно смотрит на меня, задрав вверх голову.
— Она в телефоне залипла, — из кухни раздается строгий голос Эльвиры.
Она выходит, как всегда в строгом черном платье, седые волосы забраны в идеальный пучок, морщинистое лицо выражает железное спокойствие. Смотрю на ее руки… вздох облегчения срывается с губ, и тут же сменяется тревогой.
Подбегаю к Эльвире, выхватываю из ее рук Марка.
— Откуда у него царапина на лбу? — осматриваю ребенка. Ссадина кровоточила, сейчас кровь уже остановилась. Малыш улыбается и обнимает меня маленькими ручонками.
— Папа!
— Папка вернулся! Скучал? — сильнее прижимаю его к себе.
Напугал же он меня. Если с Марком что-то случится — не переживу. С ним я стал параноиком. Он все, что у меня есть. Мой сын. Моя жизнь. Ради него еще топчу этот мир. И возможно еще ради… нет об этом пока рано думать.
— Дя! — малыш явно в хорошем расположении духа и царапина на лбу его не тревожит.
— Светка, на выход, — показываю пальцем нерадивой няньке на дверь.
— Но, Никита! Я старалась! Я все делала по правилам! Это же единственный промах! Не прогоняй меня! — складывает руки как в молитве.
— Бездарная работница. В шею гнать! — Эльвира стоит поодаль, скрестив руки на груди. Она Светку невзлюбила с первой минуты. Впрочем, ей никто и никогда не нравится. Она пропитана ненавистью, и поэтому она идеальная работница.
— Эльвира Семеновна, зачем вы так! Не наговаривайте на меня! — нянька с опаской косится в ее сторону.
— Вещи собрала и, чтобы через десять минут духу твоего тут не было, — испепеляет Светку взглядом. Нянька вздрагивает.
Эльвира в прошлом была надзирательницей в тюрьме. Я там мотал один из своих сроков. Трагические события нас связали очень крепко. И когда я встал на ноги, то первым делом забрал ее к себе. Более преданного и надежного сотрудника не сыскать. Эльвира не знает, что такое жалость, сострадание, ее невозможно подкупить. И как ни странно, она одна из немногих кому доверяю.
Конец ознакомительного фрагмента.