Едва Тейлор взглянул на письмо, как он яростно хватил кулаком по столу.
— Тысяча чертей! — вскричал он. — Это не мой почерк, а только ловкая подделка под него! Я не писал этого письма!
— Так я и думал, — спокойно заметил Пинкертон. — Да иначе и нельзя было объяснить себе существование его!
Маленький адвокат принялся бегать взад и вперед по комнате, а затем вдруг вскричал:
— Значит, письмо, полученное мной от моего друга, тоже фальшивое! Восемь дней назад Вильям Моррис написал мне, что намерен отправиться на несколько недель в Скалистые горы и что поэтому мне нельзя будет писать ему.
Инспектор издал восклицание удивления:
— Ну и голова же у вас, мистер Пинкертон! Вы ведь заранее слово в слово предсказали это!
Пинкертон улыбнулся и снова обратился к Тейлору:
— Теперь, значит, ясно, что эти негодяи стали обладателями сначала вашего почерка, а затем и почерка Вильяма Морриса. Подделка произведена великолепно и не могла быть сделана без оригиналов под рукой. Кроме того, преступники должны были знать о вашей дружбе с Моррисом; и это обстоятельство может, по-моему, привести к кое-каким выводам. Не приходилось ли вам иметь в Чикаго знакомых, которых вы считали бы способными на такое преступление?
— Нет! — возразил адвокат. — Никто из моих клиентов не знал о моей дружбе с Моррисом, а кроме того, я не знаю никого, кто мог бы совершить такое позорное дело!
— Вспомните хорошенько, сэр! Часто бывает, что мы забываем о второстепенных лицах. Быть может, какое-нибудь случайное знакомство?
Адвокат задумался. Его лоб прорезала глубокая складка, но все его усилия не имели успеха. Он покачал головой и сказал:
— Ни одно лицо не приходит мне на память, и я помню в точности, что не встречался ни с кем, кто мог бы находиться в связи с этим преступлением!
Сыщик опустил глаза вниз и погрузился, в свою очередь, в глубокое раздумье; несколько минут в комнате царило полное молчание. Затем Пинкертон хлопнул себя ладонью по колену и воскликнул:
— Нашел, нашел! И уверен, что не ошибаюсь. Вы говорили, кажется, о грабеже, случившемся в вашем доме две недели назад.
— Да.
— Скажите-ка мне теперь, что у вас пропало тогда?
— Грабители взломали шкаф, стоявший в моем бюро, и вынули оттуда два портфеля: в одном было 10 тысяч долларов, а в другом находились бумаги!
— Какие?
— Частью деловые, а частью — личная корреспонденция!
— И среди последних находились письма, полученные вами от Вильяма Морриса! — со спокойной уверенностью докончил сыщик.
— Черт возьми, вы правы! — во все горло крикнул Тейлор.
Пинкертон с улыбкой посмотрел на него:
— Для меня нет теперь никаких сомнений, что преступники, убившие Морриса, находятся в сношениях с теми, кто ограбил вас. Из этих писем Морриса к вам они узнали о ваших отношениях и использовали это знание таким ужасным образом!
Тейлор ничего не сказал на это. Холодный пот выступил у него на лбу.
— Я немедленно же отправлюсь в Чикаго, — продолжал Пинкертон, — чтобы осмотреть место грабежа. Как я уже говорил вам, я ожидал, что эти негодяи окажутся бывалыми злодеями. Это действительно так и есть, и я хочу по следам, оставленным у мистера Тейлора посмотреть, не принадлежат ли они к числу тех многочисленных преступников, с которыми мне приходилось возиться во время моей долголетней карьеры сыщика!
Глава III
Черный Франц
Два часа спустя Пинкертон ехал уже вместе с адвокатом в Чикаго для осмотра места грабежа.
Тейлор очень жалел, что ему пришлось пробыть так недолго у вдовы своего друга. Но положение вещей было таково, что ему немедленно же надо было спешить в Чикаго, так как его первой обязанностью должна была быть забота о поимке преступников. Сыщик, кроме того, уверил его, что его исследования потребуют очень немного времени и что сейчас же по их окончании Тейлор получит возможность отправиться обратно в Кливленд.
По прибытии в Чикаго оба путешественника тотчас же направились в контору адвоката.