Я схватила чашку с чаем и принюхалась. Мятный. Люблю такой!
Арван проследил за распахнувшейся простыней. Но под ней обнаружилась рубашка – я успела ее застегнуть. Бог облегченно выдохнул и тоже потянулся к мятному чаю.
Я же сама всегда предпочитала поговорить. С тех пор, как потеряла в детстве лучшую подругу. Она не поняла меня и обиделась. Я не поняла ее и обиделась. Потом уже узнала правду и во всем разобралась, но было поздно. А ведь стоило всего лишь поговорить – и этих нелепых обид можно было избежать.
Теперь всегда предпочитаю разговор, даже если очень хочется замкнуться в себе.
Вот и сейчас психанула, а к Арвану помчалась. Ну, допустим, сначала не для разговора помчалась. Довели просто. Очень тяжелый и напряженный день.
А еще… мне все еще больно. Не уверена, что эта боль утихнет быстро. Вот только времени нет.
– Возможно, я и правда к тебе несправедлива, – наконец заговорила я, когда удалось в полной мере успокоиться. – У нас другой мир. Совсем другой. И порядки тоже другие. По крайней мере… там, где я живу, девственность не считается чем-то особенным. Ее не хранят до брака, над ней не трясутся, как над святыней. Да всем плевать на нее! Вопрос только в том, когда девушка будет готова – вот и все. Но культура просвещения у нас развита хорошо. Так что еще с детского возраста мы знаем, что куда и как.
– Тогда я действительно не понимаю. Почему меня ты так долго отталкивала?
– А долго ли? Арван, если я готова была переспать с одним мужчиной, не испытывая к нему ничего особенного – это вовсе не значит, что я готова лечь под любого. Что бы ты там себе ни думал.
Арван мрачно взирал на меня, ожидая продолжения. И я продолжила:
– С тем парнем, – я упорно не хотела называть его имя. На всякий случай. – Мы встречались пять месяцев, прежде чем я решила, что пора уже, хватит тянуть. Готова и все такое. А с тобой мы знакомы гораздо меньше.
– Но мы муж и жена.
– Вот! Еще один камень преткновения.
– Камень? – не понял Арван.
– У нас не принято выдавать замуж без согласия невесты. То, что мы с тобой муж и жена, лично для меня ничего не значит. Это не значит, что я должна сразу же лечь с тобой в постель. Это не значит, что я должна довериться, проникнуться светлыми чувствами ну или уважением, восхищением и желанием целыми днями готовить тебе еду, штопать носки и по ночам удовлетворять любые желания. Меня не спросили. Меня выдали за тебя против воли. Поэтому мне нужно было время! Сначала чтобы смириться. Потом… сам знаешь. Открытие, что с девушками происходят такие ужасные вещи и со мной могло произойти то же самое, жажды отдаться тебе не добавило. Ты хотел, чтобы все было по обоюдному согласию – ты старался. И я это ценю. Впрочем, если для тебя это бестолковые пляски…
– Нет. Не совсем. Я старался искренне. Я действительно хотел, чтобы мои ласки доставляли тебе удовольствие. Нравилось видеть и чувствовать, как ты раскрываешься передо мной. А не то… как ты сегодня предложила себя. Я так не хочу.
– Но между тем, ты наговорил ужасные вещи.
– Я вспылил.
– Но ты ведь именно так и думаешь?
– Думал. Да, Алена, я испытал бурю крайне неприятных чувств. Как будто ты коварно обманывала меня и лишь насмехалась, строя из себя невинную овечку. Ощутил себя дураком. Поверил, что на самом деле это было бы для тебя легко…
– Как видишь, вполне легко. Я пришла к тебе голая и предложила себя.
– Отвратительно предложила.
– Да?
– Совершенно несексуально.
– Ну уж прости. Чего не умею – того не умею, – фыркнула я, отпивая чай.
На губах Арвана возникла задумчивая улыбка.
– На самом деле умеешь. Еще как умеешь… Мне нравится, когда ты чутко отзываешься на мои ласки.
– Для этого нужны эмоции, чувства. А не только физические прикосновения.
– Я понимаю.
– Ну и что будем делать?