- Однажды мы с дружками завалились в бордель, - заметил Бесподобный Елауарий. – Ой, простите, в храм временной любви! Но у нас быстро кончились деньги. Но сердце требовало продолжения. Мы слегка повздорили. Трое так и осталось валяться у борделя, а мы направились грабить часовню. И тогда богиня дала мне знак!
- Какой? – изумилась я, глядя на свет.
- Понятный, - кивнул Елауарий, мечтательно глядя на свет. –Жрец дал мне по башке подсвечником! И тогда на меня нашло просветление, я познал истину, и передо мной открылась любовь! Потому как врезал жрец с такой любовью, что у меня даже в глазах помутнело. Товарищей моих повязали, а меня не тронули.
- Это еще почему? – спросила я, представляя всю картинку.
- Меня вообще редко трогают, - заметил Елауарий. – А все благодаря богине любви и капельке благородного происхождения. Но в основном благодаря богине! А потом жрец ушел…
- Умер? – спросила я, глядя на Бесподобного.
- Сплюнь! Ушел во все тяжкие! – улыбнулся он. – А я остался один. И часовня досталась мне.
Он спрятал руки в рукава розовой хламиды.
- Вот теперь, когда ты все это узнала, ты ведь продолжаешь меня любить? – улыбнулся старик. – Что-то изменилось?
- Нет, - ответила я. – Ничего не изменилось! Значит, все-таки сказать! Нужно сказать мужу правду! О, спасибо!
Я обрадовалась, вытерла слезы и гордо зашагала в свою мастерскую. Отворив дверь, я юркнула внутрь, включив свет. Подойдя к зеркалу, я решила отрепетировать признание, как вдруг…
- Она здесь! – грубый голос, заставил меня подпрыгнуть. Это что такое?!
Внезапно дверь вылетела, а меня схватили за руки, заломив их за спину. Черные тени осмотрелись, а одна из них подобрала павлинье перо.
- Вы что себе позволяете! – взвизгнула я. – А ну немедленно отпустите!
- Винаретта Браун, - вышел вперед незнакомый мужчина в черном плаще. Он развернул лист с королевской печатью. – Вы арестованы по приказу кронпринца за то, что вы скрываетесь под личиной Мадам Пикок!
- У вас нет доказательств, - выдохнула я, сдувая волосы с лица, пока меня держали. Я посмотрела на перо в черной перчатке. – Она обшивается у меня! Я ремонтирую ее платье!
- Зато у нас есть свидетель! – послышался голос представителя Тайной Канцелярии.
- Нет у вас свидетеля! – крикнула я, понимая, что никто не знает мою тайну. Но если честно, то внутри что-то дрогнуло. А вдруг это кучер? Точно! Кучер! Только он мог!
- Приведите свидетеля! – рявкнул голос, пока я тяжело дышала. – Да иди сюда! Не боись!
И тут я увидела Фогса. Он переминался в старых туфлях, нервно сутулясь. Кончик его длинного шарфа стелился по полу.
- Он следил за ателье. И кроме Пикок сюда никто не входил. Она вошла, а потом вышла ты, - выдали мне все факты, пока я с ненавистью смотрела на Фогса.
- Прости меня, Вин, - замялся он под тяжестью моего взгляда. – Просто я… Кронпринц обещал за тебя огромную награду…
В руках у Фогса был мятый лист.
- А я все никак не могу забыть ее… - извинялся Фогс. – И если у меня будут деньги, я подумал, что… Вы же не посадите ее в тюрьму? Нет? Вы обещали!
- Нет, не посадим, - усмехнулся голос, а у меня на руках щелкнули наручники. – Сегодня на рассвете мы ее казним.
33.1
В ушах стоял звон. Неужели? Да они с ума сошли! Этого не может быть! Ноги подкосились, а я попыталась вырваться, как вдруг мне на лицо набросили платок. Я закашлялась, чувствуя, что снова перед глазами все поплыло.
- Нет, нет, - опешил Фогс, глядя на меня. – Я же просил вас! Не причинять ей зла!
- Двойная награда, паренек! Двойная награда! – похлопали его по плечу. – Думай о своей невесте!
Когда меня толкнули, я очнулась, чувствуя, что в голове все звенит и гудит. Платок пропитан какой-то магией… Ой, как же мне нехорошо!